Запомнить эту минуту, думала Кейт: Тони рядом, Тони счастлив, за окном проплывает лодка, за озером гаснут окна в рабочих квартирах. Ветер разворошил стелющийся туман, вспенил его над водой и в рост человека закутал ноги уличных фонарей; через двойные рамы окон проникают слабые звуки автомобильных сирен. Запомнить эту минуту. Спрятать поглубже. — Перекусите, пока не начали, — предложила Кейт. Она подкатила к ним столик с закусками, разлила по рюмкам шнапс. Мужчины разобрали бутерброды с ветчиной, колбасой, копченой лососиной. Холл ничего не взял, он раскурил новую сигарету и перетасовал карты. — Skal. — Skal. — Skal. — Запомнить эту минуту.
— У вас превосходный радиоприемник, — сказал Галли.
— Правда? — спросил Крог. — Я им никогда не пользуюсь.
— Половина десятого, — заметил Энтони. — Последние известия из Лондона.
Кейт повернула ручку настройки.
— Парализовав Исландию, депрессия… — выговорил ровный бесстрастный голос и пропал.
— Милый Лондон.
— Вот Москва, — сказала Кейт, вертя ручку приемника, — Хилверсюм, Берлин, Париж…
Aimer a loisir,
Aimer et mourir,
An pays gui te ressemble
Любить и умереть в краю,
Напоминающем о тебе (фр.)».
— Открывая новые предприятия газового топлива и коксовой переработки, герцог Йоркский…
Словно свечи на рождественском пироге, один за другим гасли белые, вощеные голоса, подточенные атмосферными помехами над Северным морем и Балтикой, грозами в Восточной Пруссии и ливнями в Танненбурге, осенними молниями над Вестминстером и свистом в эфире. — Париж ни с чем не спутаешь, — сказал Энтони, — aimer, aimer, aimer.
— Вам сдавать, мистер Фаррант, — сказал Холл.
— А голос был отличный, — отозвался Галли, — просто отличный.
— Мне не сдавайте, — сказала Кейт. — Я уже просадила массу денег. А вы сами поете, капитан Галли?
— Для друзей, только для друзей. Я мечтаю сколотить здесь маленькую оперную труппу из англичан. Взять что-нибудь нетрудное — «Микадо», «Веселая Англия». Заодно хорошая пропаганда.
— Полу-чите-вашу-карту, — отбарабанил Энтони, сдавая на четверых. — Встань у меня за спиной, Кейт, на счастье. Сделай ручкой, шаркни ножкой, деньги прилетят в окошко. Сейчас я продуюсь, и пойдем побираться вместе. Холл поставил пять крон.
— А у вас нет на примете сопрано, мисс Фаррант? У меня из-за этого все дело стоит. Миссис Уайскок абсолютно не умеет держаться на сцене.
— Слава богу, что я успел купить билет, — сказал Энтони.
— Вы купили билет? — воскликнул Холл.
— Иначе вашему преданному слуге не увидеть Лондона, как собственных ушей. Интересно, они включают питание в стоимость билета? — Но не спиртное, мой мальчик, — предупредил Галли. — Ты купил билет? — спросила Кейт. Он таки обошел их, подумала она, и только эту минуту надо запомнить, потому что она уже никогда не повторится. Тони счастлив, клубится туман, в окнах двоится свет от камина, тонко звенит электричество. — Дайте пять. — У него все карты одной масти. — Удваиваю. — Он запомнит все это, думала Кейт, он много лет будет рассказывать об этом вечере: как он играл в покер с самим Крогом, как взял из колоды пять карт и все одной масти. Рассказ будет гулять по всему свету, по всем клубам, и ему никто не поверит. — Удваиваю. — Кладу карты, — сказал Галли.
Она уже строила планы, как они снова съедутся. Можно, конечно, помолиться — искушение слишком велико; просить вечность, доброго боженьку; растрогать бессловесным воплем, истовым упованием: «Я люблю его больше всего на свете»; нет, мало: «Я люблю одного его на всем свете; отдай его мне, удержи его со мной; не слушай, что он говорит, уврачуй, избавь меня от боли, потому что это непереносимая мука — жить врозь, открытками, с нарушенным сообщением, без общих мыслей». Но молиться она не будет, она привыкла обходиться без молитв. Не то чтобы она совсем не верила в них — вера в чудо никогда не затухает в нас: просто она предпочитала строить планы, потому что так правильнее, это честная игра. — Еще удваиваю.
— Пять сверху.
— Пасую, — сказал Крог.
— Удваиваю.
— Уравниваю, — сказал Холл.
— Проиграли — у меня флешь.
— Действительно, — признал Холл.
— Теперь я точно доберусь, — сказал Энтони. — Есть на что выпить.
Холл снова стал тасовать колоду.
— Я больше не играю, — сказал Галли.
— Хватит, — подхватила Кейт. — Вам будет мало ночи, чтобы отыграться, мистер Холл. Давайте выпьем еще по одной и спать. — Ее раздражал его вид, эти выпущенные манжеты, худые пальцы, теребящие колоду. — Не унывайте, — сказала она, — в другой раз отыграетесь. Он всегда был таким, Эрик? Таким серьезным? — Она пояснила Галли:
— Они знают друг друга почти с детства. — Я видел его с приставным носом, — сказал Крог, — но, по-моему, это его не изменило.
— У вас были неприятности с полицией, мистер Холл? — Это было во время фиесты, — неохотно объяснил Холл. — У меня правило: в Риме живи по-римски.
— Мистер Холл покушается на классику, — съязвила Кейт. В его глазах плясали злые огоньки, провоцируя одинаковое желание погасить их либо раздуть еще сильнее.
— Я иду домой, — сказал Холл. — Спокойной ночи, мисс Фаррант.
— Я иду с вами, — подхватил Энтони.
— Посидите, капитан Галли. Ведь еще не поздно. Выпейте. Расскажите, — запнулась Кейт, — расскажите о шотландских горцах, капитан Галли. — Кстати, — понизив голос, сказал Галли, — на днях пройдоха Минти сказал мне одну вещь.
— Минти? — переспросил Крог. Он встал и подошел к ним. — Что он еще задумал?
Холл застегивал в дверях пальто. Тесное в талии, оно туго перехватило его фигуру. — Не беспокойтесь, мистер Крог, — выкрикнул он. — Странный и сомнительный тип. Возглавляет здешний клуб выпускников Харроу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69