— Извините, миссис Северн, — сказал он.Выйдя в переднюю, он закрыл за собой дверь.— В гостях хорошо, а дома лучше, — сказала Беатриса.— Вы, может, хотите сообщить в Лондон? Но я его знаю пятнадцать лет, а здесь он живет уже больше двадцати. Это старый добряк, мой лучший друг…Открылась дверь, и вернулся доктор Гассельбахер.— Простите, — сказал он. — Я что-то неважно себя чувствую. Может быть, вы зайдете послушать музыку в другой раз.Он тяжело опустился на стул, взял бокал и снова поставил его на место. На лбу его блестели капельки пота, но ведь и ночь была сегодня сырая.— Неприятные новости? — спросил Уормолд.— Да.— Я чем-нибудь могу помочь?— Вы!.. — сказал доктор Гассельбахер. — Нет. Вы мне помочь не можете. Ни вы, ни миссис Северн.— Это больной?Доктор Гассельбахер покачал головой. Он вынул носовой платок и вытер лоб.— Кто же из нас теперь не больной? — сказал он.— Мы, пожалуй, пойдем.— Да, ступайте. Я был прав. Людей надо лечить, чтобы они жили подольше.— Не понимаю.— Неужели никогда люди не жили мирно? — спросил доктор Гассельбахер. — Простите меня. Говорят, что доктора привыкают к смерти. Но я, видно, плохой доктор.— Кто-то умер?— Несчастный случай. Обыкновенный несчастный случай. Всего-навсего несчастный случай. По дороге на аэродром разбилась машина. Один молодой человек… — И он вдруг закричал в бешенстве: — Ведь всегда происходят несчастные случаи. Повсюду. Вот и это, наверно, тоже несчастный случай. Он слишком любил выпить.— А его случайно не звали Рауль? — спросила Беатриса.— Да, — ответил доктор Гассельбахер. — Его звали Рауль. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 1 Уормолд отпер дверь. Уличный фонарь напротив неясно освещал пылесосы, стоявшие вокруг, как могильные памятники. Он двинулся к лестнице. Беатриса прошептала:— Стойте, стойте… Мне кажется, я слышу…Это были первые слова, произнесенные после того, как они закрыли за собой дверь квартиры доктора Гассельбахера.— В чем дело?Она протянула руку и схватила с прилавка какой-то металлический предмет; держа его, как дубинку, она сказала:— Я боюсь.«Наверно, куда меньше, чем я», — подумал он. Оказывается, можно написать о человеке, а он вдруг возьмет и оживет. И как он будет жить? Интересно, узнал Шекспир о смерти Дункана где-нибудь в таверне или сначала кончил «Макбета», а потом услышал стук в дверь своей спальни?.. Уормолд стоял посреди магазина и тихонько напевал, чтобы себя подбодрить:Они твердят, что круг — это круг,И мое безрассудство их просто бесит…— Тише, — сказала Беатриса. — Наверху кто-то ходит.Ему казалось, что он боится только своих вымышленных героев, а не живого человека, у которого скрипят под ногами половицы. Он взбежал наверх, но дорогу ему преградила какая-то тень. Ему хотелось закричать и покончить со всеми своими выдуманными агентами разом — и с Тересой, и с механиком, и с профессором, и с инженером.— Почему ты так поздно? — послышался голос Милли. Это была всего-навсего Милли; она стояла в коридоре, между своей комнатой и уборной.— Мы гуляли.— Ты опять ее привел? — спросила Милли. — Зачем?Беатриса, крадучись, поднялась по лестнице, держа импровизированную дубинку наготове.— Руди спит?— По-моему, нет.Беатриса сказала:— Если есть какие-нибудь новости, он вас ждет.Ну, раз выдуманные люди были настолько живыми, что могли умереть, их уж во всяком случае хватит на то, чтобы послать радиограмму! Он открыл дверь в кабинет. Руди зашевелился.— Есть новости, Руди?— Нет.Милли сказала:— Вы прозевали самое интересное.— Интересное?— Полиция носилась, как оглашенная. Вы бы послушали, как ревела сирена. Я думала, что это революция, и позвонила капитану Сегуре.— Ну и что он сказал?— Кто-то хотел кого-то убить, когда тот выходил из министерства внутренних дел. Наверно, думал, что это министр, но это был совсем не министр. Выстрелил из окна машины и был таков.— А кто это был?— Его еще не поймали.— Да нет, кто был тот… в кого стреляли?— Какой-то тип. Но он похож на министра. Где ты ужинал?— В «Виктории».— Фаршированного омара ел?— Да.— Я ужасно рада, что ты не похож на президента. Капитан Сегура говорит, что бедный господин Сифуэнтес так перепугался, что намочил в штаны, а потом напился в Загородном клубе.— Сифуэнтес?— Да ты его знаешь — инженер.— В него стреляли?— Ну да, по ошибке.— Давайте сядем, — сказала Беатриса. Она говорила за них обоих.Он предложил:— В столовой?..— Я не хочу сидеть на жестком стуле. Мне надо что-нибудь мягкое. Может, мне захочется поплакать.— Ну что ж, если вас не смущает, что это спальня… — предложил он неуверенно, поглядывая на Милли.— Вы знакомы с господином Сифуэнтесом? — сочувственно спросила Милли у Беатрисы.— Нет. Я только знаю, что у него брошка.— Брошка? Какая брошка?— Ваш отец говорил, что здесь так называют бельмо на глазу.— Это он вам сказал? Бедный папа. Он всегда все путает.— Послушай, Милли, а не лечь ли тебе спать?. Нам с Беатрисой надо еще поработать.— Поработать?— Ну да, поработать.— Но сейчас уже поздно работать.— Он платит мне сверхурочные, — сказала Беатриса.— А что вы делаете? Учите все насчет пылесосов? — спросила Милли. — То, что вы держите в руке, называется пульверизатором.— Да? Я схватила его на тот случай, если бы мне пришлось кого-нибудь стукнуть.— Не подойдет, — сказала Милли. — У него выдвижная труба.— Ну и что из этого?.— Она может выдвинуться не туда, куда надо.— Прошу тебя, Милли… — сказал Уормолд. — Уже скоро два.— Не волнуйся. Я иду. И помолюсь за господина Сифуэнтеса. Это совсем не шутка, когда в тебя стреляют. Пуля пробила насквозь кирпичную стену. Подумай, что она могла бы сделать с бедным господином Сифуэнтесом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63