жаркое, чуть-чуть сдобренное чесночком. На буфете стоял уэнслидейлский сыр, а вокруг, в Олбэни, царила такая тишина, словно дом занесло снегом. От кухонных занятий и сам шеф попахивал подливкой.— Отличное жаркое. Просто отличное.— Старинный норфолкский рецепт — «Ипсвичское жаркое бабушки Браун».— А мясо какое… Просто тает во рту…— Я научил Брюера покупать продукты, но повар из него никогда не выйдет. За ним нужен глаз да глаз.Они некоторое время ели в благоговейной тишине, которую только раз прервал стук женских каблучков на Роуп-уок.— Хорошее вино, — произнес в конце концов постоянный заместитель министра.— Пятьдесят пятого года, по-моему, в самый раз. А не слишком молодое?— Не сказал бы.За сыром шеф заговорил снова:— Как насчет ноты русских, что думает министерство иностранных дел?— Нас немножко озадачило упоминание о военно-морских базах в районе Карибского моря. — Оба с хрустом жевали бисквиты. — Вряд ли речь идет о Багамских островах. Острова эти стоят не больше того, что янки нам за них заплатили, — несколько старых эсминцев. Мы-то всегда предполагали, что это строительство на Кубе дело рук коммунистов. Вы не думаете, что его все-таки затеяли американцы?— Разве нам не сообщили бы об атом?— Увы, поручиться не могу. После того самого дела Фукса. Они нас упрекают, что и мы кое о чем умалчиваем. А что говорит ваш человек в Гаване?— Я потребую у него подробной оценки создавшегося положения. Как сыр?— Грандиозный сыр.— Налейте себе портвейна.— «Кокбэрн» тридцать пятого года, верно?— Двадцать седьмого.— Вы верите, что они рано или поздно собираются воевать? — спросил шеф.— И я, и вы можем только гадать об этом.— Те, другие, что-то стали активны на Кубе, — по-видимому, не без помощи полиции. Нашему человеку в Гаване пришлось довольно туго. Как вы знаете, его лучший агент был убит; чистая случайность — он как раз ехал снимать секретные сооружения с воздуха… Большая потеря для нас. Но за эти фотографии я бы отдал куда больше, чем жизнь одного человека. Мы и заплатили за них тысячу пятьсот долларов. В другого нашего агента стреляли на улице, и теперь он страшно перепуган. Третий ушел в подполье. Есть там женщина, ее тоже допрашивали, хотя она любовница директора почт и телеграфа. Нашего резидента пока не трогают, может быть, для того, чтобы за ним следить. Ну, он-то ловкая бестия.— А вам не кажется, что он допустил неосторожность, растеряв всю свою агентуру?— Вначале без потерь не обойдешься. Они раскрыли его шифр. Я всегда относился с опаской к этим книжным шифрам. Там есть немец, по-видимому, самый крупный их агент и специалист по криптографии. Готорн предупреждал на его счет нашего человека, но вы ведь знаете, что за народ эти старые коммерсанты: они упрямы и, если уж кому-нибудь доверяют, их не разубедишь. Пожалуй, стоило потерять несколько человек, чтобы открыть ему глаза. Хотите сигару?— Спасибо. А он сможет начать заново после этого провала?— Он придумал трюк похитрее. Нащупал самое сердце в обороне противника. Завербовал двойника в управлении полиции.— А вам не кажется, что эти двойники — вещь рискованная? Никогда не знаешь, кому достаются вершки, а кому — корешки.— Я верю, что наш резидент сумеет фукнуть его, как надо, — сказал шеф. — Я говорю «фукнуть» потому, что оба они большие мастера играть в шашки. Игру там называют «дамками». Кстати, это отличный предлог, чтобы встречаться.— Вы и представить себе не можете, как нас тревожат их сооружения. Ах, если бы вам удалось заполучить фотографии до того, как ваш агент был убит. Премьер-министр требует, чтобы мы связались с янки и попросили их о помощи.— Ни в коем случае! Как же можно полагаться на этих янки? ЧАСТЬ ПЯТАЯ 1 — Я у вас ее беру, — сказал капитан Сегура. Они встретились в Гаванском клубе. В Гаванском клубе, который вовсе не был клубом и принадлежал конкуренту «Баккарди» фирма, изготовляющая ром

; все коктейли с ромом подавались бесплатно, и это давало Уормолду возможность увеличить свои сбережения, ибо он, конечно, продолжал показывать в отчетах расходы на выпивку. (Что напитки подаются бесплатно, объяснить Лондону было бы невозможно или, во всяком случае, трудно.) Бар помещался в первом этаже дома семнадцатого века, и окна его глядели на собор, где когда-то лежало тело Христофора Колумба. Перед собором стояла серая каменная статуя Колумба, и вид у нее был такой, будто она столетия откладывалась под водой, как коралловый риф.— А знаете, — сказал капитан Сегура, — было время, когда мне казалось, что вы меня недолюбливаете.— С человеком играешь в шашки не только потому, что он тебе нравится.— Да, не только, — сказал капитан Сегура. — Смотрите! Я прохожу в дамки.— А я беру у вас три шашки.— Вы, наверное, думаете, что я зевнул, но сейчас убедитесь, что ваш ход мне выгоден. Вот, смотрите, я бью вашу единственную дамку. Зачем вы ездили в Сантьяго, Санта-Клару и Сьенфуэгос две недели назад?.— Я всегда туда езжу в это время года по своим торговым делам.— Да, вид это имело такой, будто вы и в самом деле ездили по торговым делам. В Сьенфуэгосе вы остановились в новой гостинице, пообедали один в ресторане у моря. Сходили в кино и вернулись домой. На следующее утро…— Неужели вы действительно думаете, что я — секретный агент?— Начинаю в этом сомневаться. Наши друзья, видно, ошиблись.— А кто они, эти «друзья»?— Ну, скажем, друзья доктора Гассельбахера.— Кто же они такие?— Я по должности обязан знать, что творится в Гаване, — сказал капитан Сегура, — но отнюдь не обязан давать сведения и принимать чью-то сторону.Его дамка разгуливала по всей доске.— А разве на Кубе есть чем интересоваться иностранной разведке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63