По каким-то причинам — сам Грубер тоже не мог этого объяснить — в его магазин прибегали самые хорошенькие девушки города (никакая модная лавка не могла с ним тягаться), словно красота и фотография были как-то связаны. Они слетались сюда стайками за своими цветными снимками и разглядывали их, восхищенно щебеча, как птички. Доктор Пларр наблюдал за ними, попивая пиво, и слушал, как Грубер рассказывает местные сплетни.
— Видели вы дамочку Чарли Фортнума? — спросил доктор Пларр.
— Вы имеете в виду его жену?
— Да не может она быть его женой. Чарли Фортнум в разводе. А тут вторичный брак не разрешается — весьма удобный закон для холостяков вроде меня.
— Разве вы не слышали, что жена его умерла?
— Нет. Я уезжал. А когда несколько дней назад я его видел, он ничего об этом не сказал.
— Фортнум съездил с этой девушкой в Росарио и там на ней женился. Так по крайней мере говорят. Толком, конечно, ничего не известно.
— Странный поступок. И в нем не было необходимости. Вы же знаете, где он ее нашел?
— Да, но она очень хорошенькая, — сказал Грубер.
— Верно. Одна из лучших девиц мамаши Санчес. Но и на хорошеньких не обязательно жениться.
— Из таких девушек, как она, часто выходят примерные жены, особенно для стариков.
— Почему для стариков?
— Старики не очень требовательны, а такие девушки рады отдохнуть.
Выражение «такие девушки» почему-то резануло доктора Пларра. Прошло семь дней, а ничем не примечательная девушка, о которой так походя отозвался Грубер, все еще не давала ему покоя. И вот на экране телевизора он увидел какую-то девушку, которая так же наклонилась над прилавком, разглядывая ролик цветной пленки, как Клара над своей кроватью у сеньоры Санчес. Она была красивее жены Чарли Фортнума, но не пробудила в нем ни малейшего желания.
— Такие девушки бывают очень довольны, когда их оставляют в покое, — повторил Грубер. — Знаете, они ведь считают, что им повезло, когда попадается импотент или такой пьяный, что ничего не может. У них тут даже местное название для подобных клиентов есть, не помню, как это по-испански, но означает посетителя, соблюдающего пост.
— А вы часто бываете в заведении у мамаши Санчес?
— Зачем? Поглядите, сколько соблазнов у меня тут под носом — все эти прелестные покупательницы. Кое-какие пленки из тех, что они приносят проявлять, весьма интимного свойства, и, когда я их возвращаю, в глазах у девушки озорство. «Он, видно, заметил, как у меня там сползли бикини», — думает она, а я и правда заметил. Кстати, на днях сюда заходили какие-то двое и расспрашивали о вас. Хотели узнать, тот ли вы Эдуардо Пларр, которого много лет назад они знали в Асунсьоне. Прочли ваше имя на пленках, которые я посылал вам в четверг. Я, конечно, сказал, что понятия не имею.
— Они из полиции?
— По виду не похожи, однако все равно рисковать не стоит. Слышал, как один называл другого отцом. А тот по годам вряд ли мог быть его отцом. Но одет был не как священник — вот это и показалось мне подозрительным.
— У меня с местным начальником полиции отношения хорошие. Он меня иногда приглашает, когда доктор Беневенто в отпуске. Думаете, это люди с той стороны границы? Может, агенты Генерала? Но какой я для него представляю интерес? Я ведь был еще мальчишкой, когда уехал…
— Легка на помине… — сказал Грубер.
Доктор Пларр быстро взглянул на экран телевизора, он ожидал, что там появятся фигуры двух незнакомых мужчин, но увидел только худенькую девушку в непомерно больших солнечных очках — впору разве что аквалангисту.
— Покупает солнечные очки, как другие бижутерию. Я продал ей уже пары четыре, не меньше.
— Кто она?
— Вы должны ее знать. Только что о ней говорили. Жена Чарли Фортнума. Или, если хотите, его девица.
Доктор Пларр поставил пиво и вышел в магазин. Девушка разглядывала солнечные очки и так была этим поглощена, что не обратила на него внимания. Стекла у очков были ярко-фиолетовые, оправа желтая, а дужки инкрустированы осколками чего-то похожего на аметисты. Она сняла свои очки и примерила новые, они сразу состарили ее лет на десять. Глаз было совсем не видно; на стеклах двоилось лишь фиолетовое отражение его собственного лица. Продавщица сказала:
— Мы их только что получили из Мар-дель-Платы. Там они в большой моде.
Доктор Пларр знал, что Грубер, наверное, следит за ним по телевизору, но что ему до этого? Он спросил:
— Они вам нравятся, сеньора Фортнум?
Она обернулась:
— Кто?.. Ах, это вы, доктор… доктор…
— Пларр. Они вас очень старят, но вам ведь можно и прибавить себе несколько лет.
— Они слишком дорогие. Я примерила их просто так…
— Заверните, — сказал доктор продавщице. — И дайте футляр…
— У них свой футляр, — сказала та и стала протирать стекла.
— Не надо, — сказала Клара. — Я не могу…
— От меня можете. Я друг вашего мужа.
— Вы думаете, что тогда можно?
— Да.
Она подпрыгнула; как он потом узнал, так она выражала радость, получая любой подарок, даже пирожное. Он не встречал женщин, которые до того простодушно принимали бы подарки, безо всякого кривлянья. Она сказала продавщице:
— Давайте я их надену. А старые положите в футляр.
В этих очках, подумал он, когда они вышли из магазина Грубера, она больше похожа на мою любовницу, чем на мою младшую сестру.
— Это очень мило с вашей стороны, — произнесла она, как хорошо воспитанная школьница.
— Пойдем посидим у реки, там можно поговорить. — Когда она заколебалась, Пларр добавил: — В этих очках вас никто не узнает. Даже муж.
— Вам они не нравятся?
— Нет. Не нравятся.
— А я думала, что у них очень шикарный вид, — сказала она разочарованно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89