— Я имел в виду не женитьбу. Джеймс Бонд ведь так и не женился. И потом, мне нравится португальская кухня.
— Сейчас кухня там, наверно, африканская. Ты знаешь что-нибудь о тех местах, кроме того, что сообщает нам в своих телеграммах Шестьдесят девять-триста?
— Я собрал целую картотеку ночных заведений и ресторанов до того, как у них произошла эта чертова революция. Сейчас они, возможно, все закрыты. А что до остального, то не думаю, чтобы Шестьдесят девять-триста знал половину того, что знаю о тех местах я. У него нет картотеки, да и вообще он такой чертовски серьезный — наверно, и в постели работает. Подумайте, сколько мы вдвоем могли бы списать на счет служебных трат.
— Вы вдвоем?
— Мы с Синтией.
— Какой же ты мечтатель, Дэвис. Да она никогда не выйдет за тебя. У нее же отец — генерал-майор.
— У каждого есть своя мечта. А о чем мечтаете вы, Кэсл?
— О, пожалуй, я мечтаю порой о безопасности. Не в том смысле, как понимает это Дэйнтри. А о безопасности жизни в отставке. С хорошей пенсией. Достаточной, чтобы я мог содержать и себя и жену…
— И вашего маленького паршивца?
— Да, и моего маленького паршивца, конечно.
— Не слишком-то они щедры на пенсии в нашем Управлении.
— Нет, не слишком, потому я и думаю, что ни ты, ни я не сумеем осуществить свою мечту.
— В любом случае… эта медицинская проверка должна что-то означать, Кэсл. Когда я был в Лиссабоне… наш человек повез меня в такую пещеру за Эсторилом, где слышно, как под твоим столиком плещет вода… Таких омаров я никогда больше не ел. Я читал, что такой же ресторан есть в Лоренсу-Маркише… Мне нравится даже их молодое вино, Кэсл. Право же, мне надо быть там, а не этому Шестьдесят девять-триста. Он не умеет ценить хорошую жизнь. Вы-то ведь знаете эти места, да?
— Мы провели там с Сарой две ночи — семь лет назад. В отеле «Полана».
— Всего две ночи?
— Я срочно покидал Преторию — ты эту историю знаешь: мне надо было опередить БОСС [управление государственной безопасности в ЮАР]. Я не чувствовал себя в безопасности так близко от границы. Мне хотелось, чтобы между Сарой и БОСС лег океан.
— Ах да, у вас ведь была Сара. Счастливчик. В отеле «Полана». С Индийским океаном за окном.
Кэслу вспомнилась холостяцкая квартира Дэвиса — немытые стаканы, журналы «Пентхаус» и «Нэйчур».
— Если, Дэвис, ты это серьезно надумал, я поговорю с Уотсоном. Предложу тебя в качестве замены.
— Достаточно серьезно. Я хочу бежать отсюда, Кэсл. Отчаянно хочу.
— Неужели тебе так худо?
— А что мы тут делаем — сидим и составляем никому не нужные телеграммы. И задираем нос от важности, потому что чуть больше других знаем про земляные орехи или про то, что сказал Мобуту [Мобуту (р. 1930) — политический и военный деятель республики Заир, с 1965 г. ее президент] на ужине в частном доме… А ведь я, знаете ли, пришел сюда в поисках волнующих впечатлений. Волнующих, Кэсл. Какой же я был болван! Просто не понимаю, как вы выдержали здесь столько лет.
— Возможно, оно легче, когда ты женат.
— Если я когда-нибудь женюсь, ни за что не стану жить здесь всю жизнь. Надоела мне до смерти эта чертова дряхлая страна, Кэсл: перерывы в снабжении электричеством, забастовки, инфляция. Цена на еду меня не волнует — убивает меня цена на хороший портвейн. Я поступил сюда в надежде поехать за границу, выучил португальский, а сижу здесь и отвечаю на телеграммы из Заира, в которых сообщается про земляные орехи.
— А мне всегда казалось, что ты доволен жизнью. Дэвис.
— О да, доволен, когда немного выпью. Влюбился я в эту девицу, Кэсл. Не могу выбросить ее из головы. Вот и паясничаю, чтобы ей понравиться, и чем больше паясничаю, тем хуже она ко мне относится. Может, если бы меня послали в Лоренсу-Маркиш… Она как-то тут сказала, что тоже хотела бы уехать за границу.
Зазвонил телефон.
— Это ты, Синтия?
Но это была не она. Это был Уотсон, шеф Шестого отдела.
— Это вы, Кэсл?
— Это Дэвис.
— Передайте трубку Кэслу.
— Да, — сказал Кэсл, — я у телефона. Слушаю вас.
— Шеф хочет вас видеть. Зайдите за мной, пожалуйста, по пути, когда будете спускаться.
Спускаться надо было долго, так как кабинет шефа находился в подвальном этаже, в бывшем винном погребе, сооруженном в 90-х годах прошлого века для одного миллионера. В помещении, где Кэсл и Уотсон ждали, когда над дверью шефа загорится зеленый свет, в свое время держали уголь и дрова, тогда как в кабинете шефа хранили лучшие в Лондоне вина. Ходили слухи, будто в 1946 году, когда Управление завладело этим домом и архитектор начал его перестраивать, в винном погребе была обнаружена фальшивая стена, за которой лежало, словно мумии, замурованное сокровище миллионера — вина редчайших урожаев. Какой-то невежественный клерк из министерства общественных работ — гласила легенда — продал их по цене обычных столовых вин военному универмагу. Скорее всего это был сплошной вымысел, но всякий раз, как на аукционе «Кристи» продавали старое, представляющее историческую ценность вино, Дэвис мрачно говорил:
— Это из наших запасов.
Красный свет горел бесконечно долго. Вот так же бесконечно долго сидишь в машине и ждешь, когда очистят дорогу от обломков аварии.
— Вы не знаете, что стряслось? — спросил Кэсл.
— Нет. Он просто попросил меня представить ему всех, кто работает в Шестом отделе и кого он еще не видел. Он уже покончил с сектором Шесть-Б, и теперь ваш черед. Я вас представлю и уйду. Так принято. Остатки колониальных времен, на мой взгляд.
— С бывшим шефом я однажды встречался. Перед тем, как в первый раз поехать за границу. У него был монокль с черным стеклом. Жутковато как-то, когда на тебя смотрит этакое черное О, но шеф тогда лишь пожал мне руку и пожелал удачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94