Клаттерз! Ну и фамилия!
— Возможно, его фамилия вовсе не Клаттерз. Регистратор пробормотал ее себе под нос.
Такси стали подъезжать к прехорошенькому домику, стоявшему в полукружье других таких же, и из них — словно пакеты в яркой оберточной бумаге — вываливались гости. По счастью, гостей было немного: дома здесь не были рассчитаны на большие приемы. Даже присутствие двух десятков людей создавало впечатление, что стены вот-вот прогнутся или полы провалятся.
— По-моему, я знаю, куда мы приехали — в логово моей жены, — сказал Дэйнтри. — Я слышал, она купила себе что-то в Кенсингтоне.
Они пробрались бочком по лестнице, заваленной одеждой, в гостиную. С каждого столика, с книжных полок, с рояля, с каминной доски на гостей глядели фарфоровые совы, настороженно, хищно нацелясь своими изогнутыми клювами.
— Да, это ее обиталище, — сказал Дэйнтри. — У нее всегда была страсть к совам… но после меня эта страсть стала совсем уж неуемной.
В толпе, теснившейся у стола с закусками, его дочери не было видно. То и дело хлопали пробки шампанского. На свадебном торте, на розовой сахарной глазури, тоже покачивалась пластмассовая сова. Высокий мужчина с усами, точно такими же, как у Дэйнтри, подошел к ним и сказал:
— Хоть мы с вами и не знакомы, но прошу — извольте не брезговать шипучкой. — Судя по оборотам речи, он, видимо, принадлежал чуть ли не к поколению первой мировой войны. Выражение лица у него, как у многих пожилых людей, было безразлично-отсутствующее. — Мы решили сэкономить на обслуге, — сказал он.
— Меня зовут Дэйнтри.
— Дэйнтри?
— Это свадьба моей дочери, — сказал Дэйнтри голосом сухим, как крекер.
— О, так, значит, вы муж Сильвии?
— Да. А вот вашего имени я не уловил.
Мужчина отошел от них.
— Сильвия! Сильвия! — позвал он.
— Пошли отсюда! — в отчаянии взмолился Дэйнтри.
— Должны же вы поздороваться с дочерью.
Какая-то дама стала пробиваться сквозь скопище гостей у стола. Кэсл узнал в ней ту, что плакала у регистратора, но сейчас вид у нее был отнюдь не плачущий.
— Дорогой мой, Эдвард сказал мне, что ты здесь! — воскликнула она. — Как мило, что ты приехал. Я же знаю, как ты всегда безумно занят.
— Да, нам в самом деле пора уже назад, на службу. Это мистер Кэсл. Из нашей конторы.
— Чертова эта контора. Как поживаете, мистер Кэсл? Надо отыскать Элизабет… и Колина.
— Не беспокой их. Нам, право, уже пора.
— Я сама приехала всего на один день. Из Брайтона. Эдвард привез меня сюда.
— Эдвард — это кто же будет?
— Он бесконечно мне помог. Заказал и шампанское и все остальное. В таких случаях женщине необходим мужчина. А ты ничуть не изменился, мой дорогой. Сколько же мы не виделись?
— Шесть… семь лет?
— Как летит время.
— У тебя с тех пор здорово поприбавилось сов.
— Сов? — И она удалилась, зовя: — Элизабет, Колин, идите сюда!
Они появились, держась за руки.
Элизабет сказала:
— Как славно, отец, что ты все же приехал. Я ведь знаю, до чего ты ненавидишь подобные сборища.
— Это мой первый опыт такого рода.
Дэйнтри внимательно оглядел ее спутника: новешенький костюм в узкую полоску, гвоздика в петлице. Черные, как смоль, волосы гладко зачесаны на висках.
— Здравствуйте, сэр. Элизабет много говорила мне о вас.
— Не могу сказать того же, — ответил Дэйнтри. — Значит, вы — Колин Клаттерз?
— Не Клаттерз, отец. С чего ты взял? Его фамилия Клаф. То есть наша фамилия Клаф.
Вереница опоздавших, которые не были в Бюро регистрации, отделила Кэсла от полковника Дэйнтри. Какой-то мужчина в двубортном жилете сказал ему:
— Я тут ни души не знаю — кроме Колина, конечно.
Раздался звон бьющегося фарфора. И голос миссис Дэйнтри, перекрывший гул в комнате:
— О господи, Эдвард, это что — сова?
— Нет, нет, не волнуйтесь, дорогая. Это всего лишь пепельница.
— Ни единой души, — повторил человек в жилете. — Меня зовут, кстати, Джойнер.
— А меня — Кэсл.
— Вы знаете Колина?
— Нет, я приехал с полковником Дэйнтри.
— Это кто же?
— Отец невесты.
Где-то зазвонил телефон. Никто не обращал на него внимания.
— Вам бы надо перекинуться словцом с Колином. Умнейший малый.
— Странная у него фамилия, верно?
— Странная?
— Ну да… Клаттерз.
— Его фамилия Клаф.
— О, значит, я не расслышал.
Снова что-то разбили. И успокаивающий голос Эдварда, вырвавшийся из общего молчания:
— Не волнуйтесь, Сильвия, ничего страшного. Все совы целы.
— Он произвел настоящую революцию в нашей рекламе.
— Вы работаете вместе?
— Можно сказать, я и есть «детский тальк Джеймисона».
Человек по имени Эдвард схватил Кэсла за локоть. И сказал:
— Ваша фамилия Кэсл?
— Да.
— Кто-то просит вас к телефону.
— Но никому не известно, что я здесь.
— Какая-то девушка. Она немного расстроена. Говорит, что вы ей срочно нужны.
Мысли Кэсла тотчас обратились к Саре. Она знала, что он поедет на свадьбу, но ведь даже Дэйнтри не знал, где они потом будут. Неужели Сэм снова заболел? Он спросил:
— Где телефон?
— Следуйте за мной.
Но когда они подошли к аппарату — белому телефону возле белой двуспальной кровати, охраняемой белой совой, — трубка уже лежала на рычаге.
— Извините, — сказал Эдвард, — она наверняка перезвонит.
— Она не назвалась?
— Я не расслышал при всем этом шуме. Такое у меня впечатление, что она плакала. Пойдемте выпьем еще шипучки.
— Если не возражаете, я побуду здесь, у телефона.
— В таком случае извините, если я не останусь с вами. Видите ли, мне надо присматривать за всеми этими совами. Сильвия очень расстроится, если какую-нибудь из них повредят. Я предлагал убрать их, но ведь у нее их больше сотни. Да и в комнатах без них стало бы пустовато.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94