Небо было затянуто тучами, а температура - чуть выше точки замерзания, но шофер был в состоянии эйфории. У него был лихой компанейский вид; он рассказал Генри Куперу, что выиграл в карты пятьдесят фунтов. Обогреватель жарил вовсю, и Купер открыл окно, но ледяной воздух из Скандинавии охватил его плечи. Он снова закрыл окно и попросил: - Не могли бы вы выключить обогреватель? - В машине было жарко, как в нью-йоркском отеле во время снежной бури.
- На улице холодно, - ответил шофер.
- Видите ли, - сказал Генри Купер, - у меня в сумке мертвый младенец.
- Мертвый младенец?
- Да.
- Но ведь он, - сказал шофер, - не почувствует жары, не так ли? Это мальчик?
- Да. Мальчик. Я беспокоюсь, как бы он... не испортился.
- Они сохраняются в течение длительного времени, - продолжал шофер. Вы даже не представляете себе. Дольше, чем старики. Что у вас было на ланч?
Купер несколько удивился. Ему пришлось мысленно вернуться к ланчу. Он ответил: - Carre d'agneau a la provencale.
- Карри?
- Нет, не карри; котлеты из баранины с чесноком и зеленью. А потом яблочный пирог.
- И я не удивлюсь, если вы выпили что-нибудь.
- Полбутылки rose. И бокал бренди.
- Вот вам и пожалуйста.
- Я не понимаю.
- Со всем этим в желудке вам не может быть хорошо.
Реклама фирмы "Жиллетт Рейзорс" была еле видна в холодном тумане. Шофер забыл или отказался убавить обогрев, но некоторое время он хранил молчание, может быть, размышляя на тему жизни и смерти.
- Как умер маленький страдалец? - спросил он наконец.
- Они так легко умирают, - ответил Генри Купер.
- Часто говорят правду шутливым тоном, - сказал шофер несколько рассеянно, потому что, стремясь избежать столкновения с неожиданно появившейся машиной, должен был резко свернуть, а Генри Купер инстинктивно положил руку на сумку, чтобы поддержать ее.
- Извините, - сказал шофер. - Не моя вина. Шофер-любитель! Во всяком случае вам не следует беспокоиться - у них не могут появиться синяки после смерти, или могут? Я читал что-то об этом однажды в "Доводах сэра Бернарда Спилсбери", но сейчас точно не помню что. С чтением всегда сложности.
- Мне бы хотелось, - сказал Генри Купер, - чтобы вы отключили обогрев.
- А то, что вы простудитесь, не имеет значения, да? Или я. Ему это не поможет там, куда он ушел - куда бы он ни ушел. А дальше вполне может быть, что вы сами окажетесь там же. Не в дорожной сумке, конечно. Это и так ясно.
Туннель Найтсбридж по обыкновению был закрыт из-за наводнения. Они повернули на север через парк. На пустые скамьи капало с деревьев. Голуби приглушали своим серым опереньем цвет грязного городского снега.
- Это ваш ребенок? - спросил шофер. - Если вас не угнетают мои расспросы.
- Не совсем. - Генри Купер быстро и оживленно добавил: - Ребенок моей жены, так бывает.
- Это совсем не одно и то же, если это не ваш собственный, - сказал шофер задумчиво. - У меня был племянник, он умер. У него была "волчья пасть" - конечно, не это явилось причиной смерти, но родителям все же было легче перенести все это. Вы теперь пойдете к гробовщику?
- Я решил взять его на ночь домой, а завтра займусь необходимыми приготовлениями.
- Такой маленький страдалец, как этот, легко уместился бы в холодильнике. Не больше цыпленка. Только как мера предосторожности.
Они въехали на большую, окруженную побеленными домами Бейсуотерскую площадь. Дома на площади напоминали надгробные памятники, которые можно увидеть на континентальных кладбищах, за исключением того, что, в отличие от памятников, они были поделены на маленькие квартирки с рядами кнопок от звонков, чтобы будить их обитателей. Шофер видел, как Генри Купер остановился у портика с надписью "Стеар Хаус". "Bloody orful aircraft company", - произнес он машинально, разглядев буквы BOAC на сумке Купера без злого умысла, это был всего лишь павловский условный рефлекс.
Генри Купер поднялся на верхний этаж и вошел. Мать уже ждала его в холле. "Я видела, как подъехала машина, дорогой". Он поставил сумку на стул, чтобы обнять мать получше.
- Ты быстро вернулся. Ты получил мою телеграмму в Ницце?
- Да, мама. У меня же только дорожная сумка, я быстро прошел через таможню.
- Как разумно, что ты путешествуешь налегке.
- Это все благодаря моей рубашке из быстросохнущей ткани, - сказал Генри Купер. Он прошел за матерью в гостиную. Он заметил, что мать перевесила его любимую картинку - репродукцию с картины Иеронима Босха из журнала "Лайф". -Только потому, что я не вижу ее из моего кресла, дорогой, объяснила мать, поняв его взгляд. Ночные туфли стояли под креслом, и он сел с чувством удовлетворения от того, что снова дома.
- А теперь, дорогой, - сказала мать, - расскажи мне, как это было. Расскажи все. У тебя появились новые друзья?
- Да, мама, куда бы я ни приезжал, я всюду завязывал знакомства. - Зима рано опустилась на "Хаус оф Стеар". Дорожная сумка исчезла в глубине холла, как голубая рыбка в голубой воде.
- А приключения? Были приключения?
Один раз на протяжении рассказа мать встала, прошла на цыпочках, задернула шторы и зажгла настольную лампу; в другой раз она обмерла от ужаса: - Мизинец ноги? В мармеладе?
- Да, мама.
- Но это был не английский мармелад?
- Нет, мама, иностранный.
- Я могла бы понять палец руки - несчастный случай при резке апельсина - но палец ноги!
- Как я понял, - сказал Генри Купер, - в тех местах используется своего рода гильотина, которую крестьянин приводит в действие босой ногой.
- Ты, конечно, пожаловался?
- Не словесно, но я демонстративно положил палец на край тарелки.
Наконец, после еще одной истории наступило время для матери идти и ставить в печь картофельную запеканку с мясом, а Генри Купер пошел в холл за своей сумкой.
1 2 3