– Со временем все обязательно устроится, – сказала она. – Хуже просто быть не может.
Лью кивнул. Его терзали сомнения.
«Я не могу так поступить. Не могу признаться… Что с ней будет, если она узнает, что Фил занял у меня пять тысяч долларов. Как-нибудь позже… Только не теперь… Деньги подождут».
Он прочистил горло.
– Послушай, – наконец сказал он, – тебе они пригодятся. – Он вытащил чековую книжку, заполнил бланк. – Это деньги Фила. – Лью толкнул чек в сторону Элен и добавил: – Его премия за квартал. Объем продаж за это время увеличился на восемь процентов. Фил был чертовски хорошим работником.
Сказал и сам удивился! Он рассчитывал оставить эти деньги в счет погашения долга, но вот что-то толкнуло под руку.
– Я не могу их взять! – Элен сцепила руки, губы ее задрожали. – Деньги из могилы…
– Причем здесь могила! Он заработал их. Значит, они твои.
Отказаться от денег?! Она что, с ума сошла от горя?..
– Фил оставил мне страховку на сто тысяч долларов. Я не нуждаюсь в средствах, мистер Сван, – повысив голос, заявила Элен. – Я и так богата! Богатая, так сказать, вдова. Но разве деньги заменят мужа!
Она резко встала – от толчка развернулось вращающееся кресло. Все смешалось в ее душе – гнев, боль, страх перед будущим и обжигающая тоска… Слезы обильно хлынули из глаз. Она не смогла найти дверь, через которую можно было выйти отсюда – выбежать, спрятаться… Так, беспомощно прижав платок к лицу, и осталась стоять посреди кабинета.
Вдруг сильные теплые руки коснулись ее – так, бывало, обнимал ее Фил. Он всегда без слов понимал, когда она нуждалась в любви и утешении. Но сейчас это было так неожиданно – ее сердце дрогнуло. Только на мгновение… Уже в следующий миг она ощутила, что у Фила все получалось куда лучше. «Ах, какая разница», – смутно подумала она, Мужская рука коснулась ее затылка, и она положила голову на его плечо. Сил не было разорвать кольцо крепких рук. Лью что-то сказал – Элен даже не поняла, что именно, – и цепкое забытье тут же развеялось. Это был не Фил, это были чужие руки.
Она изо всех сил оттолкнула его от себя – Лью откинуло в сторону. Он едва не упал на стул. Элен бросилась к двери – прочь от горьких воспоминаний, нелепых надежд! Скорым шагом она промчалась по коридору и выбежала на улицу.
Какая мерзость! Элен долго не могла успокоиться. Всю дорогу до Центрального вокзала она без конца ругала себя. Двух недель не прошло со дня гибели мужа, а она уже попала в объятия другого мужчины. Ишь, утешенья захотелось! Так и прильнула к груди…
Как могло с ней такое случиться! Неужели она окончательно поглупела? Как теперь ее прикажете называть?..
Все из-за того, что в офисе у нее словно память отшибло. Сколько раз Фил беззлобно поддразнивал ее – что это Лью с тебя глаз не сводит? Что это он дышит так неровно?.. Элен в подобных случаях всегда обижалась, начинала доказывать, что это глупости, сплетни, домыслы…
Возмущению ее не было предела, но правда и то, что в глубине души ей было приятно, что такой мужчина, как Лью, вздыхает по ней. Он был очень хорош, добр, не глуп.
Но ведь он же женат!
До последнего времени семейная жизнь Лью Свана складывалась вполне благополучно. С любой точки зрения… Ему вроде бы хватало и любви, и тепла, и понимания. Но года полтора назад заведенный порядок рухнул самым неожиданным образом…
Льюис Сван и Рини Элиот венчались в большой епископальной церкви в Сайсете, где семья Рини имела вес в обществе и укрепляла его в течение трех поколений. Элиоты долго протестовали против брака их дочери с человеком, пусть даже куда более богатым, чем они сами, но чья семья не имела достойного положения в обществе.
Отец Лью, Макс, владел фабрикой по производству красок. Дед его иммигрировал из Германии, разгуливал по Нью-Йорку в рабочем халате и, как гласила семейная легенда, «декорировал жилые и служебные помещения». Говоря попросту – работал маляром. Элиоты были шокированы выбором дочери, но когда они узнали, что мать Лью – урожденная Каррингтон – из тех Каррингтонов, которые предпочитают отдыхать в Локаст Велли, Палм Бич, Дак Харбор – горькая пилюля обернулась леденцом, и они дали согласие.
По пути из церкви к праздничному столу Рини, которая грозила покончить с собой, если ей не позволят выйти за Лью Свана, удивленно глянула на новоиспеченного супруга и спросила:
– Слушай, Лью, зачем все это?
Лью от изумления рот раскрыл, но уже в первую брачную ночь и последовавшие за ней две недели медового путешествия на Бермуды понял, что имела в виду его любимая женушка. Все это время она не подпускала его к себе, при этом сопротивлялась так отчаянно – с воплями, с нескрываемым ужасом, – что только в последний день на островах, ополовинив большую бутылку джина «Гордон», она наконец позволила овладеть собой.
Скоро Рини успокоилась, и их семейная жизнь потекла заведенным порядком. В следующие три года она успешно родила двух дочек (к великому разочарованию Макса – он всегда хотел внуков) и поделила свою жизнь между детьми и уходом за скакунами. С девяти лет лошади составляли ее главную страсть. В браке Лью не нашел особых экзотических или захватывающих удовольствий, но свою долю тепла и любви он получал регулярно, потому, вероятно, и ценил эти ласки куда дороже, чем они стоили на самом деле. Конечно, если сравнивать его семейную жизнь с войной на пожизненное уничтожение, которую всегда вели его родители, ему повезло куда больше.
За одиннадцать лет, прошедших после свадьбы и сражения на Бермудах, Лью ни разу не дотронулся до другой женщины. Это не являлось победой моральных принципов – у него просто не было на это времени:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114