Сеть маклерских фирм обрела надежную трехслойную защиту под крылышком швейцарских, андоррских и ливанских компаний. Как доверительно сообщил Макс сыну, для Джоанны окажется более легким делом найти в аду кубики льда, чем отыскать хоть случайные десять центов прибыли в деловых операциях Макса Свана. Макс даже признался, что подумывает о том, чтобы аннулировать свое предложение о выплате пятисот тысяч.
– Я ей покажу, где раки зимуют, – сказал Макс, посмеиваясь от предвкушаемого удовольствия.
– Ты бы поосторожнее, – посоветовал ему Лью. – Джоанна жадная. И она способна на все…
Два балла, которые по рейтингу программа «Пробуждайся, Америка!» уступила программе компании АМ/США, явились причиной для зеркального отражения двух мартини подряд, которые выпил Хэнк Роман во время ленча. Обычно он пил только воду «Перье».
– Что, так плохи дела? – спросил Эл, когда подали дежурный ленч деловых людей, состоящий из жареной рыбы с салатом, шестнадцать с половиной долларов за порцию, и Хэнк сразу потерял интерес к разговору, увлеченно намазывая толстым слоем масло на булочку с тмином. Каждый сотрудник фирмы, который во время завтрака, оплачиваемого фирмой, хоть чуть-чуть выходил за пределы обычной нормы в триста калорий, давал повод думать, что у него серьезные неприятности.
– Да, дела не очень хороши, – признался Хэнк. – Мы пытаемся как-то оживить программы. Мы пригласили психиатров, которые лечат собак, жену одного сенатора из Олбани, которая обучает танцу живота, специалистов по гороскопам и лечебной диете. Уж, кажется, все у нас перебывали. И чудаки, и те, кто любит покрасоваться на экране, и просто люди не в себе. Весь набор человеческих типов, которым обычно пользуются средства массовой информации. Высоконравственное большинство и вовсе безнравственное меньшинство. И ничего не помогает, – почти с отчаянием сказал Хэнк и принялся намазывать маслом вторую булочку. – Черт бы побрал эту АМ/США! Они же делают практически все то же самое, что и мы – ничего нового! Просто уму непостижимо… – Хэнк откусил булку как-то сбоку, как початок кукурузы, выбирая место, где было больше тмина.
– У них, может быть, есть кое-что, вернее, кое-кто, чего нет у вас, и я знаю, что или кто это, – сказал Эл и положил в рот маленький кусочек жареной камбалы. Он знал наверняка, что не позже четырех часов попросит принести себе в кабинет булочку, чтобы как-то перебить чувство голода, которое было непременным следствием ленчей с деловыми людьми.
– Кто же? – спросил Хэнк, и прежде чем Эл успел ответить, Хэнк заявил – Мне нужен этот человек. Назови цену.
– Откуда ты знаешь, что это человек? Может, это попугай-людоед, – сказал Эл.
– Будет тебе, Эл. Перестань меня разыгрывать, – Хэнк решительно взял еще одну булочку и сделал знак официанту, чтобы тот принес еще масла. – Кто же это?
Вместо ответа Эл заговорил о перспективах студии кабельного телевидения Си-Би-Эс, а также о том, удастся ли местным отделениям телекомпании добиться того, чтобы не прошло предложение о часовой программе вечерних новостей. Они допили кофе, и Хэнк подписал отчет.
– Так все же, кто этот человек? – вновь спросил Хэнк, когда они уже прощались, стоя около ресторана.
– Да какое это, собственно, имеет значение? – ответил Эл. – Все равно ведь в выигрыше АМ/США – это их передача, это их человек. Ну, пока, Хэнк. – Эл остановил проезжавшее мимо такси и забрался в машину.
Следующие полтора часа он провел в обществе клиента – музыканта, который с давних времен знал Эла и помнил еще его родителей, а когда, наконец, вернулся к себе в офис, узнал, что ему уже дважды звонил Хэнк Роман и просил позвонить, когда он вернется.
Очень срочно!
Эл аккуратно сложил записки с этим сообщением в блокнот для записей, лежавший у него на столе, позвонил в кафе на первом этаже, заказал ту самую булочку и, с аппетитом ее жуя, набрал номер Хэнка.
– Элен Дурбан! Вот это кто! – почти прокричал в трубку Хэнк. – Я пересмотрел все записи АМ/США за последние полгода. Вот это кто! Ладно, Эл, твоя взяла! Что ты за нее хочешь?
Некоторое время Эл и Хэнк оживленно торговались, а когда Элу удалось довести цену до предельной суммы, которую Хэнк мог предложить сам, без утверждения ее вышестоящим начальством, он позвонил Эду Сэломэю.
– Эд? Боюсь, что вам предстоит конкуренция, если вы хотите получить Элен Дурбан…
Эл откинулся в кресле и продолжал разговор с Эдом. Просто словами не передать, до чего ему нравилась его работа. Ощущения такие острые, будто ходишь по канату!
8
Эл считал, что для него профессиональная деятельность была своеобразной компенсацией неудавшейся личной жизни. В семьдесят третьем году Гейл явилась домой после очередного занятия в группе психологического тренинга и объявила Элу, что хочет сказать ему что-то важное. Это важное сообщение, которое Гейл изложила ровным голосом, на деле свелось к обвинениям. Обвинениям в том, что именно из-за Эла Гейл испытывает неудовлетворенность жизнью, глубокое разочарование, депрессию, что она не может раскрыться как личность. Да, во всем этом виноват Эл.
– Из-за тебя я отказалась от перспективной карьеры, – упрекала Гейл. – В результате я превратилась в существо второго сорта, предназначенное только для того, чтобы помогать тебе в твоей блистательной карьере. После того, как я вышла за тебя замуж, я фактически стала просто прислугой.
– Но я же хотел, чтобы ты сдавала экзамен на бухгалтера, – сказал Эл, глубоко уязвленный и обиженный ее словами. По-видимому, вся эта клокочущая ярость проснулась в Гейл под воздействием Движения за освобождение женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114