Мэри все еще стояла неподвижно, не понимая, что происходит.
– Не ходи в гараж, – едва выдавил из себя Кирк. Слезы высохли, но сердце то бешено колотилось, то замирало.
– Я и не собиралась, – рассеянно ответила Элисса, продолжая выкладывать на белоснежную скатерть серебряные ножи и вилки. Она рассматривала каждый предмет на свет, проверяя, не нужно ли еще почистить. – Все покупки уже сделаны. У нас есть все, что нужно.
– Папа… – срывающимся голосом произнес Кирк. – Он мертв.
Элисса подняла глаза на сына и увидела кровь на лице, руках и рубашке. Затем смысл его слов медленно дошел до нее, и она пошатнулась. Кирк рванулся и в последний момент поддержал се. Она отвернулась, опершись рукой о праздничный стол.
– Он выстрелил в себя, – сказал Кирк.
– Он скончался, – механически поправила его Элисса. – Надо говорить: он скончался.
С минуту они помолчали.
– Он часто говорил, что это когда-нибудь случится, – сказала она странным, чужим голосом. – Но я ему не верила.
Кирк обнял ее, и она разрыдалась. Он пытался ее утешить, говорил какие-то слова, это помогало отвлечься от собственной боли. Придя, наконец, в себя, она посмотрела на Кирка.
– Скажи брату. Пожалуйста, скажи Скотти, – попросила она, всхлипывая, и полезла в карман за платком. Не найдя его, она снова разрыдалась. – Я не могу. Я не выдержу. Пожалуйста, Кирк. Скажи Скотту. Кто-нибудь должен ему сказать. Он в лаборатории.
Мэри осталась с матерью, а Кирк пошел в лабораторию.
Скотт как раз открыл новый мешочек хлора и взвешивал его на стареньких весах.
– Скоттсвилл… – Кирк назвал его старым детским именем. Думая о матери и брате, Кирк был неестественно спокоен. Он не позволял себе вспомнить, что только что прикасался к мертвым губам отца и ощущал его кровь у себя на языке. Он откашлялся, заметив, что Скотти бросил на него любопытный взгляд. Это ведь он привык появляться дома весь в крови. Интересно, что случилось?
– В чем дело?
– Папа… – сказал Кирк, словно видя, как в воздухе перед глазами плавают капли крови. – Он… он скончался.
– Скончался? – Чашечка весов неожиданно застыла. Скотт часто замигал, лицо его перекосилось. – Ты хочешь сказать – умер?
– Да, – сказал Кирк, тяжело вздохнув, – умер. – Слово с трудом вытолкнулось из гортани.
– Не может быть! – вскрикнул Скотт, отшвыривая весы в сторону. Они громко зазвенели по кафельному полу. Потом Кирк долго еще вспоминал этот звук.
– Только что. В гараже.
– Врешь!
– Я нашел его, – сказал Кирк. Ему надо было высказаться. Он должен был с кем-нибудь поговорить, излить свою боль и страдание. – Это он сам. Он убил себя дважды: заперся в гараже, включил двигатель, а потом выстрелил.
Скотт молча смотрел на брата, а потом неожиданно бросился на него. Эта атака застала Кирка врасплох, он опрокинулся на спину, задев мешок с хлором.
– Скотт! – крикнул Кирк со слезами в голосе, – Нет! Не надо!
– Надо! – заорал Скотт, разом вспоминая их давнее соперничество. Кирк – хороший мальчик. Кирк – примерный ученик, у Кирка лучшие девушки, он поступил в Принстон, а теперь собирается в Европу. А с ним, Скоттом, всегда одни несчастья. Его всегда спрашивали: ну почему ты не хочешь брать пример с брата? Вся копившаяся годами злость прорвалась наружу, и Скотт крикнул:
– Папа не сделал бы этого, если бы ты был здесь и помогал ему, как прежде. Все это из-за тебя!
– Папа хотел, чтобы я поехал! – выкрикнул Кирк, поднимая руки, стараясь защититься не только от сыпавшихся на него ударов, но и от слов, жестоких и несправедливых. – Это была его идея. Он купил мне билет. Он дал мне денег!
– Дерьмо! – Скотт колотил Кирка в грудь, а когда тот попытался защититься, ударил по лицу и сломал нос. Кирк слышал, как хрустнула переносица, и ощутил кровь в ноздрях, мешающую дышать. Неожиданно он пришел в ярость. Самоубийство отца, неудачная попытка вдохнуть в него жизнь, полуобморочное состояние матери, внезапное нападение брата – всего этого было слишком много, и Кирк совершенно потерял самообладание.
– Сукин сын! – завопил он и, бросившись на Скотта, начал страшно избивать его.
Глава II
Садовник, возившийся неподалеку с розами, услышал крики, рванулся в лабораторию и разнял братьев. К этому времени оба были все в крови. Кирка садовник отвел к врачу, который занялся его носом. Скотт отделался царапинами, шрамами и синяками. И все же он так и не простил брата.
– Ты хотел убить меня, – повторял он снова и снова, и в глубине души Кирк знал, что Скотти был прав. Было мгновение, когда он действительно хотел убить его.
На Кирка легли все хлопоты – врач и морг, объявление в газете и приготовления к похоронам, скорбящие друзья и служащие, подавленная мать и беспомощный брат. Кирк утешал мать и старался помириться со Скотти, Он хотел, чтобы они снова стали хорошими друзьями. Ему нужен был брат и союзник, но Скотт, все еще охваченный яростью, не желал примирения.
– Извини, что не сдержался, – сказал Кирк, хотя начал драку Скотт.
– Убирайся, – прорычал тот и с тех пор никогда не оставался наедине с Кирком.
– Ты во всем виноват, ты всем и занимайся, – ответил Скотт, когда Кирк попросил помочь ему выбрать костюм, в котором должен был быть похоронен отец.
– Ты во всем виноват, ты всем и занимайся, – других слов Скотт не произносил до самых похорон.
Единственное, на что Скотт претендовал после смерти отца, был его пистолет.
– Но почему? – спросил Кирк, думая, какую страшную память брат хочет сохранить об отце.
– Не твое дело, – ответил Скотт, взял пистолет и, не позволяя никому дотронуться до него, запер в стол.
Кирк написал и сам произнес поминальное слово, встречал людей, пришедших почтить память отца, убрал его кабинет, заверил служащих, что работа за ними сохранится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159