– Спасибо, конечно, – ответила она, наконец, Уинну, – но я ничего не смыслю во вложениях, даже если кто-то делает их за меня.
Не привыкший к отказам, Уинн дулся целый месяц.
– Мой тесть – гений в таких делах, – сказал Том. – Если хочешь, я попрошу, и он найдет, во что вложить твои тысячи.
Кэрлис была незнакома с его тестем, и мысль о том, что ее деньгами будет распоряжаться чужой, претила ей.
– Положи их в банк, – посоветовал Джейкоб, как-то позабыв о депрессии, которая почти выключила его из жизни. – Это надежно.
– Потратьте их, – не задумываясь, сказал Кирк Арнольд. – Деньги для этого и существуют.
– Думаю, отец прав, – сказала она Норме. Просто потратить – Кэрлис нашла это легкомысленным. Ведь было так трудно заработать эти деньги. О том, что случай может повториться, она даже не задумывалась. – Да, пожалуй, положу их в банк.
– Не будь дурой, – сказала Норма. – У тебя хорошие костюмы и хорошая работа. Ты полностью переменилась, только живешь по-прежнему в той же хибаре. Пора и от нее избавиться. Почему бы не купить себе приличную квартиру?
– Купить? – ошеломленно спросила Кэрлис. Самой купить квартиру, чтобы жить в ней? Она одинока. И кто она такая, чтобы покупать квартиру? Разве можно себе это позволить? А с мебелью как быть? Что, если она ей не понравится? И что будет, если она познакомится с кем-нибудь? Сама мысль о покупке квартиры приводила ее буквально в паническое состояние.
– Боюсь, – промямлила она и сама споткнулась о слово, вылетевшее у нее изо рта. Боязнь? Да нет, то был ужас.
Кэрлис жила в своей каморке уже больше пяти лет, и она все еще была наполовину пустой. Односпальную кровать, обеденный стол, черно-белый переносной телевизор она перевезла сюда из родительской квартиры. Ни дивана, ни письменного стола у нее не было. Точно так же, как и ночного столика, кресла, штор и даже платяного шкафа. Свои платья, юбки и нижнее белье она держала на книжных полках, доставшихся ей в наследство от прежнего арендатора. Тонкие оконные занавески, которые нашлись в подвале дома, где жила Норма, укрывали ее от любопытства соседей. Постельное покрывало из индийского хлопка переехало сюда из ее старой комнаты на Уэст-Энд-авеню, а складными стульями когда-то пользовались сиделки матери. Из года в год Кэрлис говорила себе, что уж теперь-то она обязательно купит полки и поклеит обои. Так, чтобы, «когда она познакомится с кем-нибудь», квартира выглядела пристойно. «Теперь» так никогда и не наступило, да и «знакомства» не произошло.
– Верно, – согласилась Норма. – Тебе и впрямь страшно, только боишься ты не покупки квартиры. Ты боишься связать себя.
– Вовсе нет, – сказала она, едва ли не в первый раз разозлившись на Норму. В конце концов, я-то как раз хочу, как ты говоришь, связать себя. Это Уинн не хочет.
– А ты все никак не можешь отделаться от него, – заметила Норма.
На сей раз Кэрлис промолчала. На сей раз она ничего не сказала и задумалась над словами Нормы.
Быть может, она и права, неохотно признала Кэрлис. И не только по части квартиры. Годами Кэрлис обвиняла в своих бедах. Уинна и его нежелание сказать решительное слово. А может, и ты боишься его сказать, впервые задалась она вопросом. Конечно, легче было все валить на Уинна и видеть в нем причины своих несчастий, чем признать собственную ответственность.
Слова Нормы глубоко задели Кэрлис, и чем больше она размышляла, тем вернее склонялась к мысли, что Норма, скорее всего, права. Может, она и говорила и думала одно, а делала другое? Может, и впрямь, она-то сама и боится связать себя? Не хочет рубить концы? Возможно, думала она. Весьма возможно. Но сначала нужно заняться неотложными делами. На той же неделе Кэрлис поговорила с тремя квартирными маклерами.
Месяц спустя Кэрлис купила за двадцать две тысячи долларов квартиру на Семьдесят пятой улице, рядом с Третьей авеню. Еще десять тысяч или около того она потратила на мебель у «Лорда и Тейлора»: Выдержанная в голубых и кремовых тонах, квартира выглядела чистой, уютной и тихой. Кэрлис была счастлива как никогда в жизни.
Норме квартира тоже понравилась.
– Вот теперь, – сказала она, – ты не только являешься, но и выглядишь преуспевающей женщиной.
Уинн, наоборот, только фыркнул:
– Кто же теперь покупает мебель у «Лорда и Тейлора»? Все солидные люди предпочитают «Блумингдейл».
– Весьма вероятно, – спокойно сказала Кэрлис. – Но мне правится эта.
Уинн уставился на нее. Он был слишком тщеславен, чтобы позволить себе стоять с отвисшей челюстью, но самочувствие у него было как раз такое. Он и слова не мог вымолвить.
Отец сказал, что она рехнулась.
– Тебя-то как раз и поджидали, – сказал он. – Эту квартиру объявили к продаже уже два года назад, и с тех пор четыре раза снижали цену. Тут ты как раз и подвернулась. Надо было положить деньги в банк.
– Я так не считаю, – сказала она твердо, хоть и без вызова. – Мне квартира нравится. Я прямо без ума от нее. Я думаю, что поступила правильно.
Подобно Уинну Розье, Джейкоб Уэббер не привык к такой самостоятельности. Он помолчал немного, а потом произнес так ласково, что у Кэрлис слезы на глазах выступили:
– Ну что же, если ты так считаешь, дорогая… Я ведь только одного хочу – чтобы ты была всегда счастлива.
Деньги не стали единственной наградой. Джошуа Хайнз поставил Кэрлис во главе канцелярии; Том Штайнберг получил долгожданное место вице-президента. Повсюду заговорили, что Кэрлис Уэббер ждет завидная карьера. В ближайшие три месяца ей было сделано уже три деловых предложения. Одно – от Объединенной информационной службы крупной медицинской корпорации, два других – от соперников «Бэррона и Хайнза».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159