По субботам местные жители не выходили из своих мансард, отдавая район на растерзание туристам.
У Савенна тоже произошли перемены.
– С тех пор как ты ушла, тут было полно этих «эй, ты, как там тебя по имени?», – басила Мэри Лу, которую было едва видно из-за бумаг на столе. Надрывался телефон, но она не брала трубку. Зад у нее стал еще больше, голос – грубее, нрав – круче. Она нетерпеливо отмахнулась от извинений Джейд, что та уехала, не попрощавшись, а не замолкавший ни на секунду телефон помешал ей расслышать грустный рассказ Джейд о выкидыше. – Если вздумаешь когда-нибудь вернуться со Среднего Запада или где там тебя носит – место всегда за тобой. Понимаешь?
– Да, Мэри Лу, – ответила Джейд, и теперь, когда она научилась спорить с самим Хербом Хартли, голос ее звучал уже далеко не столь кротко, как прежде. – Конечно, понимаю.
– Отлично! Словом, если объявишься, звони мне немедленно.
– Хорошо, – улыбаясь, сказала Джейд, даже и не думая о возвращении. И уж тем более не предполагая, в каком растерзанном состоянии она сюда вернется. – Только мне и там хорошо.
– Ну да, конечно, – кисло заметила Мэри Лу, критически оглядывая неброское приталенное платье Джейд и сравнивая его с модными мини-юбками, которые та носила несколько лет назад. – Примерно таким же счастливым чувствует себя Ричард Никсон, просматривая каждое утро «Вашингтон пост».
К концу недели Джейд нашла то, что искала, – дом на углу Пятой авеню и Пятьдесят третьей улицы показался приемлемым. Еще через две недели она снова прилетела в Нью-Йорк, чтобы подписать договор на аренду. Помещение для магазина было найдено – теперь пришло время заняться интерьером. Агент по недвижимости предложил на выбор двух опытных художников. Но один был слишком экстравагантен, его идеи явно противоречили домашнему в своей основе стилю Хартли. Другой был лишен и малейшего воображения, а его стандартные эскизы напомнили Джейд худшие из магазинов, в которых ей приходилось когда-либо бывать. Мэри Лу нашла только одного художника, но он в данный момент лечился от наркомании в местной больнице. А из двух, что порекомендовала Эффи, один проектировал большой супермаркет, а другой давно удалился на свою ферму в Бакс Каунти.
Никогда не поддающаяся унынию, Джейд отправилась в книжный киоск гостиницы «Сейнт-Режис» и накупила там кучу журналов, рекламирующих обстановку для дома и офисов. Загрузившись, она вернулась к себе в гостиницу «Ридженси», заказала в номер куриный сандвич и погрузилась в чтение журналов, время от времени делая заметки и записывая имена понравившихся ей художников. На следующее утро, положив рядом с собой телефонную книгу и сверяясь со списком, она принялась всех обзванивать. Выяснилось, – впрочем, это ничуть ее не удивило, – что многие из тех, кто ей приглянулся, были заняты и заказы у них были расписаны на месяцы, а то и годы вперед. С теми, кто были свободны, Джейд и договорилась о встречах.
Кого-то отвергла она, кто-то отверг ее. Одни запрашивали слишком дорого; другие просто не понравились ей (в делах она всегда принимала во внимание личностный фактор, потому что в конце концов с людьми-то придется ей работать); третьи, чьи работы она решила изучать более подробно, лишь утвердили ее в первоначальном мнении – не подходят. Ну а с ней не могли договориться либо потому, что были слишком заняты, либо не устраивала оплата, либо никогда не слышали о компании «Хартли».
Целых три дня провела она в переговорах с художниками, но так ни с кем и не договорилась. На третий день, ближе к вечеру, выходя из очередной студии на Шестьдесят пятой улице, она вдруг почувствовала страшную усталость. Сколько времени убито, а результата никакого не было. Последний кандидат, с которым она разговаривала, был напомажен и надушен. Вел он себя довольно нахально, скептически отзываясь о рекламном буклете компании Хартли, который Джейд сразу же дала ему посмотреть.
– Райские кущи для села, – фыркнул он, возвращая ей буклет, зажатый между двумя пальцами, словно хозяин боялся прикоснуться к собеседнице.
Выслушав пожелания Джейд, он глубоко вздохнул, вытащил флакон туберозы из столика в стиле Людовика XVI, который использовался здесь как мольберт, и щедро надушился. Джейд не терпелось уйти отсюда, но, оказавшись на улице, где пропитанный бензиновыми парами воздух мигом убил запах этой чертовой туберозы, она с грустью констатировала, что круг замкнулся.
У нее было помещение; теперь надо было превратить его в магазин, куда люди будут с удовольствием заходить, бродить по торговым залам, что-то покупать. Спускаясь по Мэдисон-авеню, она подумала, что надо бы пройтись по большим магазинам и посмотреть, какие отделы понравятся. Потом можно позвонить в дирекцию и выяснить, кто их оформлял.
Мэдисон-авеню напоминала беговую дорожку с барьерами. То и дело надо было проходить через строительные площадки, уворачиваться от кузовов, груженных чурбаками, переступать через старые трубы и штукатурку; ей пришлось огибать огороженный участок, где настилали новый асфальт, проскальзывать между электриками, тянущими новую проводку, ввинчиваться в бригады штукатурщиков, облеченных в светлую униформу.
И все-таки она отыскала магазин, который отвечал ее вкусам и требованиям.
Совершенно очевидно было, что магазин Пако Риохи открылся буквально на днях. Маляр только заканчивал работу над вывеской. В большой матовой витрине красовался гигантский фикус, присланный в качестве подарка к открытию, а рядом с ним лежали три чудесные дамские сумочки. Парадную дверь удерживал клин, чтобы не закрывалась, и посыльный вносил ящики с товаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159