– Они еще не созрели для таких вещей, – заметил Фантен.
Огюст сухо прибавил:
– Большинство людей для них не созрело. Отец Эймар говорил, что ему нравится, а когда умер в прошлом году, его семье бюст не понадобился, и они отдали его мне.
Теперь все вещи были погружены, и «Вакханку» осторожно уложили в повозку. Огюст закутывал ее влажными тряпками, а Ренуар разглядывал и говорил:
– Вы только посмотрите, какой совершенный у нее живот, какая прекрасная грудь! У нее не классически правильный профиль, но ясно, что это благородная натура. А какой зад! Да это само совершенство!
Энтузиазм Ренуара был столь искренним и заразительным, что все расхохотались, даже Далу и Дега.
Каждый нес что-нибудь в руках, и в дверях они любезно пропускали друг друга. Сейчас их, таких разных, объединил дух товарищества. Тут они были членами одной корпорации. Ренуар с любовью прижимал к себе «Миньон»; Фантен осторожно нес «Человека со сломанным носом»; Далу нагрузился инструментами; Легро нес зеркало, которое наверняка бы разбилось в повозке, подпрыгивавшей на неровных булыжниках мостовой; Дега достался самый легкий предмет – бронзовая статуэтка матери и дитя; сильный Моне помогал Огюсту тащить тележку.
Стояло ясное майское утро, и у всех было радостное настроение. Дорога по бульвару Монпарнас большей частью шла в гору, и они словно поднимались из тьмы к свету, от ожидания к свершению.
А вокруг громыхали парижские фиакры, экипажи, кабриолеты, кареты с ливрейными лакеями, омнибусы. Постепенно район становился все беднее; навстречу попадались крестьяне, которые несли кур с такой осторожностью, словно это были произведения искусства, старики в синих выгоревших блузах. Начали встречаться некрашеные дома, теснившиеся плотными рядами, с мансардами под крутыми шиферными крышами.
Они достигли вершины холма, и оттуда Огюст увидел множество церквей, а за ними вдали Нотр-Дам, как всегда величественный и прекрасный. Казалось, перед ним открывается новая жизнь.
Как чудесно, что они переезжают в такой радостный весенний день, когда так тепло светит солнце и все в цвету! Огюст вновь чувствовал себя молодым и счастливым. Даже серые булыжники мостовой сияли под яркими лучами.
Внезапно колесо тележки наскочило на сломанный булыжник. «Вакханка» опасно накренилась. Огюст вздрогнул. Он вдруг ощутил страшную усталость: им приходилось то толкать, то тянуть повозку, хотя Моне помогал изо всех сил, да и остальные тоже не отставали, когда возникала необходимость. Огюст на мгновение растерялся. Может, стоило попытаться нанять лошадь.
Фантен принялся командовать, и повозка покатилась дальше. «Вакханка» вновь легла на место, и Огюст вздохнул с облегчением. Для него это самая важная работа, что бы там ни думали о ней другие.
Огюст снова энергично толкал повозку – новая мастерская была уж близко, – и он казался себе Атлантом, держащим на плечах земной шар. Колеса у повозки трещали от тяжести, но они были уже почти у дома. Еще пять минут – и самое трудное останется позади.
Огюст успокоился. Вот и мастерская. И вдруг небо Парижа, города, который был для него самым прекрасным на свете, омрачилось. Колесо повозки треснуло на неровном булыжнике и от старости и перегрузки распалось. Повозка вырвалась из натруженных рук Огюст а и налетела на фонарный столб. «Вакханку» выбросило прямо на булыжники, и она разбилась на мелкие куски.
Огюст в ужасе застыл на месте. От удара о мостовую раскололась голова «Вакханки». Он-то думал, что «Вакханке» предстоит долгая и славная жизнь, и вот в один миг все погибло.
Фантен бросился подбирать куски, но это было бессмысленно. Далу поднял кусок погнутого каркаса и объявил:
– Это все из-за дрянного каркаса. Он не крепче жести.
Дело не только в этом, с горечью думал Огюст, просто ему не везет во всем; это расплата за его честолюбие.
Дега сказал:
– Какая жалость, Роден! Какая неудача!
Все были подавлены и в молчании принялись разгружать повозку. Радостная прогулка кончилась. Это уже были печальные похороны. Вещи быстро перетаскивали в помещение. Никто не решался прикоснуться к разбитой «Вакханке». Огюст был совсем убит. Друзья, прощаясь, выражали ему свое сочувствие и желали всего хорошего, а он отвечал им печальной улыбкой.
Люди шли по бульвару Монпарнас, освещенному мягким полуденным солнцем, некоторые обходили куски глины, другие отпихивали их ногой. Какой-то ребенок принялся играть обломками головы. Огюст беспомощно взирал на все. Человек – это песчинка в круговороте событий! Ничтожная песчинка! Как глупо было воображать, что он может стать художником, великим скульптором.
Привратник вышел из дома и спросил:
– Мосье Роден, это не ваш мусор? – он был недоволен беспорядком. Все эти люди искусства такие неопрятные.
– Нет, не мой, – ответил Огюст. – Больше не мой. Привратник растерянно посмотрел на него, но скульптор не стал ничего объяснять.
– Можно подмести?
– Как хотите. – Огюст испытывал такую усталость, такую опустошенность, что это даже пугало его.



Часть третья. Путешествия

Глава XIV

1

Теперь Огюст поставил себе целью прочно стать на ноги. После гибели «Вакханки» он решил найти заработок.
Навестил Лекока, который возглавлял Малую школу. Он не представлял себе, что искать, но был уверен, что учитель ему поможет.
Однако Лекок не знал, как помочь. Учитель только хорошо понимал, к чему Огюст неспособен. Лекок сказал:
– Вы не годитесь в преподаватели, у вас характер не тот. Но и не в каменщики же идти – потеряете технику. Да и простым исполнителем быть не можете, чтобы осуществлять чужие идеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215