Встав, Скелтон поправил пижаму и надел халат.
– Спи, – сказал он жене, поцеловав ее в щеку. Часы показывали начало четвертого.
Кейт сидела на кухне, капая с ножа мед на кусок хлеба, который она уже намазала арахисовым маслом. Кожа на ее лице была желтоватого оттенка, сверху и снизу уголков глаз, а также на лбу вдоль линии волос виднелись прыщики. Когда ее накануне доставили домой из полицейского участка, она сразу прошла в свою комнату и закрылась там, выходя только в ванную. Бутерброды и чай, которые оставляли на подносе около двери, оставались нетронутыми. И она не сказала ни слова своим родителям.
Скелтон смотрел, как с руки дочери стекает сладкая струйка. Менее чем через три часа в участке состоится совещание. Будет дана оценка последней информации, необходимо принять ряд важных решений, дать соответствующие распоряжения. Все это должно быть сделано. Ничто не должно мешать работе.
– Меня отправят в тюрьму, да?
– Нет.
– Конечно, отправят.
– Я не думаю, что это дойдет даже до суда.
– Почему так?
– Потому что не дойдет.
– Ты имеешь в виду: потому что я – это я?
– Нет, я не это имел в виду.
– Да нет, дело именно в этом. Потому что я – твоя дочь.
– Это не имеет никакого отношения к данному случаю.
– Да-да! – Кейт резко засмеялась. – Рассказывай сказки.
– Тебе что, хочется, чтобы тебя посадили?
– Они отправили одну бедную двадцатилетнюю женщину с грудным ребенком в Холлоуэй за то, что она не платила за пользование телевизором, почему же тогда они не тронут меня?
Скелтон заерзал на стуле, вздохнул.
– Из-за твоего возраста, потому что у тебя не было раньше судимостей, и по многим другим причинам.
– Моя семья – одна из них? Скелтон пристально посмотрел на нее.
– Это ведь правда, не так ли? Так именно и будет говорить присяжный или кто там еще. Хороший дом, заботливые родители. Хорошая семья. Они будут именно так говорить?
– Вероятно.
Он посмотрел на нее и, подумав, спросил:
– Как, по-твоему, это слишком далеко от истины? Кейт повертела ножом, затем тщательно облизала лезвие.
– Но в газетах напишут совсем по-другому, не так ли? Если они узнают обо всем этом?
Скелтону хотелось налить еще чашку чая. У него также было желание пойти помочиться. Но он продолжал смотреть, как Кейт намазывала мед на хлеб с маслом, как будто наносила краски на полотно мастихином. Он знал слишком хорошо, как распишут всю эту историю газеты, если доберутся до нее.
– Кейт…
Он остановился, но она уже заметила, куда были направлены его глаза. Мед начал растекаться по столу.
– Вот то-то и оно! – заявила она. – Твою дочь задержали за воровство в магазине, а главное, о чем ты беспокоишься, это чтобы не превратили в хлев твою кухню.
– Извини.
Она вскочила со стула, оторвала от рулона несколько больших кусков бумажного полотенца. – Вот, возьми, – она пихнула их в руки отца, – вытри, чтобы кругом было чисто и аккуратно.
– Кейт…
– Ну давай, начинай!
Скелтон швырнул бумагу ей в лицо и смахнул все со стола. Нож стукнулся о микроволновую печь, хлеб упал намазанной стороной на пол, банка с медом разбилась вдребезги. Первый раз за всю свою жизнь Кейт увидела отца в гневе и испугалась.
– Джек? – донесся голос сверху. – Что случилось?
– Ничего. Все в порядке. Спи.
– Я слышала, что-то разбилось.
– Все в порядке.
Послышалось шарканье шлепанцев и стук закрываемой двери спальни.
Кейт достала из-под раковины совок и щетку.
– Оставь это, – махнул рукой Скелтон.
– Это не займет и минуты.
– Кейт. Кейт. Пожалуйста, оставь все как есть.
Он протянул руку, чтобы взять из ее рук совок, а она отшатнулась, ожидая, что он ее ударит. Скелтон отступил назад, плечи его опустились.
– Хорошо, – покорно согласилась она.
– Что?
Она отвернула кран, достала из шкафа стакан, выпила немного воды и поставила стакан верх дном на сушилку.
– Теперь, когда это случилось, – осмелилась она начать, не глядя на него, – ты все равно сможешь узнать остальное.
– Ребенок?.. – спросил Кевин Нейлор, просыпаясь. Но Дебби, конечно, уже проснулась.
– Мне показалось, что я слышал плач ребенка.
Она сидела прямо, за ее спиной были подушки, ночная рубашка застегнута спереди до самого верха. На столике около кровати лежала раскрытая книжка в бумажном переплете, путеводитель по Греции, стране, в которой Дебби никогда не была и посетить которую не выражала желания ни разу. Книга лежала тан уже четыре или пять дней.
– Я схожу посмотрю. – Кевин сделал попытку вылезти из-под одеяла.
– Оставайся здесь, я схожу сама.
– Не беспокойся, я…
– Лежи. – Он поднялся было, но Дебби уже стояла у двери. У нее было маленькое и строгое лицо, губы были приоткрыты и не скрывали неправильный прикус передних зубов. – Иди спать.
Из детской на этот раз явственно донесся не то плач, не то хныканье.
– Может, это она во сне, – прошептал Кевин. – Наверное, она перевернулась и скоро уснет.
– Нет, Кевин. Это ты. Это ты всегда именно так поступаешь.
– Это нечестно.
– Это правда.
– Все равно нечестно.
– Это ты мне говоришь? – Она уставилась на мужа, одергивая свою хлопчатобумажную ночную сорочку, собранную на талии. Плач становился все пронзительнее. Кевин подошел к двери спальни, но она преградила ему путь.
– Пусти, Дебби.
– Нет.
– Пусти.
– Нет.
Кевин отошел назад, посмотрел на пол. Пальцы ног Дебби впивались в ворс ковра. Крик стал еще более истошным и злым.
– Ты все еще думаешь, это во сне?
– Не знаю.
– Нет, ты знаешь. Ты знаешь. Ты не можешь не знать. – Она стала колотить его сжатыми кулаками, заставляя пятиться назад. – Не можешь! Не можешь! Не можешь!
Обычно ему удавалось схватить ее за запястья и удерживать, пока он не начинал ощущать, что ее злость ослабевает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88