Но, возражал себе Корран, точно так же можно взять любого заключенного с другого уровня, сжечь его до неузнаваемости и выставить останки на всеобщее обозрение. Все равно, только сама Исард будет знать, кто на самом деле сбежал, а кто не сумел.
В-третьих и впоследних, Корран уже понял, что Иан действительно тревожится за тех, кто невольно оказался у него под началом. Старик тревожился за жизнь Хорна точно так же, как переживал бы за любого другого заключенного, имперца или нет. И вовсе не изза боязни наказания. Иан не хотел, чтобы люди гибли напрасно. И он действительно верил, что когданибудь — рано или поздно, но лучше, конечно, пораньше — их найдут и освободят. Старик хотел, чтобы до этого дня дожило бы как можно больше людей.
Но если остальные могли спрятаться за спину Иана, самого старика добровольно взятая ответственность лишь подставляла под удар. Если умирал хотя бы один заключенный, с ним уходила какая-то часть души старого Иана. Корран даже представить боялся, как можно столько терпеть эту боль, и робко надеялся, что сможет снять с плеч старика хотя бы часть страшной ноши.
В семидесяти шагах от входа в жилую пещеру находился небольшой коридор, который вел в отхожее место. «Удобства» на первобытном уровне, но проточная вода там все же была. Еще тридцать шагов, и дорогу колонне перегораживали большие ворота; на ночь их запирали. Коррана ворота удивляли с того самого мгновения, как он их увидел. Хорн никак не мог понять их предназначения. На выходах и вдоль всех коридоров были установлены инфракрасные датчики. Ворота были просто лишние.
Двести три шага — вход в шахту. По виду: просто корабельный люк. Еще одна головоломка. Корран осторожно порасспросил заключенных. Кто-то из имперцев поведал ему слухи о том, что в «Лусанкию» сволокли остовы взорванных во времена Войны клонов кораблей. Ценные детали и части пошли на строительство, приборы вернули армии, металл переплавили и выгодно продали. Люк, и правда, новым не выглядел, как и все то явно флотское барахло, которое обнаружил здесь дотошный пилот.
Если бы байку про корабли ему рассказал кто-нибудь из гражданских или повстанцев, Корран и ухом бы не повел. Но поскольку поведал ее парень в черном балахоне, Хорн из чистой вредности немедленно стал верить в противоположное.
Шахта, к его разочарованию, шахтой как таковой не была. Но надо же было как-то называть вырубленный в скале прямоугольный зал с пятью расходящимися туннелями, которые делали шахту похожей на пятерню с растопыренными пальцами. Туннели перекрывались переборками — еще один горячий привет флоту! — с врезанными в них люками. Судя по размеру, в туннеле мог спокойно разместиться дроидшахтер, но в рабочее время люки всегда были накрепко заперты. Коррану ни разу не удалось увидеть, копается ли там хоть какой-нибудь дроид. Но, видимо, какая-то деятельность там все же происходила, потому что каждое «утро» заключенных ждали горы работы.
В буквальном смысле.
В дальнем углу зала наблюдались кучи огромных булыжников. С помощью отбойных молотков валуны следовало превратить в камни размером поменьше, полученное оттаскивали в центр зала, где кирками крошили камни в щебень. Кому не доставалось молотков и кирок, вооружались лопатами и, нагрузив щебень на носилки и в корзины, уносили его к конвейеру, а тот уже увозил его к стальной решетке под потолком.
Если Империя придумала способ превращать гравий вновь в цельную породу, то несомненно он был изобретен именно здесь. Никто не знал, куда девается щебенка. Хорн как-то раз поинтересовался назначением продукта производства. Работающий рядом долговязый имперец хмуро откликнулся, что, должно быть, посыпают дорожки в особняках. Завязалась небольшая дискуссия. Несколько заключенных высказались в том смысле, что конвейер ведет прямиком в печь или смеситель для изготовления феррокрита. Корран, удивившись сам и удивив соседаимперца, поддержал его мнение об усадьбах. И если он прав, добавил Хорн про себя, то от свободы отделяет всего лишь решетка. Никто не знал, что находится за ней. Знали только то, что оттуда поступает воздух.
А еще было известно, что охрана никому не позволит прекратить или сорвать работу. А от случайного падения на конвейер предохраняли перила.
Корран опрокинул корзину с гравием на широкую движущуюся ленту. Конвейер негромко рокотал. Секунду Хорн наблюдал, как гравий уплывает прочь, потом его крепким толчком в спину попросили освободить место.
Возвращаясь к Урлору, который азартно орудовал лопатой, словно процесс доставлял ему истинное наслаждение, Корран исподтишка разглядывал стражу. Заключенных охраняло целое отделение ребят, закованных в белую штурмброню. На десять заключенных приходился один охранник. Шестеро были вооружены стандартными карабинами, двое прохлаждались возле тяжелого противотанкового ружья, установленного как раз у входа в пещеру. Именно изза этой пукалкипереростка любая попытка задавить охрану массой была обречена на провал. Пол прямоугольного зала не был ровным, он уходил под некоторым углом, так что двоих штурмовиков вполне хватало, чтобы положить разбушевавшуюся толпу за один присест.
Коррана настораживало одно несоответствие. Охранники не дотягивали до штурмовых отрядов Империи ни ростом, ни сложением, ни дисциплиной.
Коррана окатило гравием, один из камней зашиб ему палец. Хорн развернулся, сжав кулаки. Урлор, который только что метнул — и промахнулся! — в корзину полную лопату гравия, оперся на лопату и вытер со лба пот. Потом вновь принялся за работу.
— Не надо, парень, — негромко обронил бородач;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127