Но, – продолжала она решительным тоном, – брачные отношения и их регулирование должно находиться исключительно в руках женщин.
Тут вдруг не выдержал Александр Иванович. Он поднялся, поправил пенсне:
– Можно мне? – солидно спросил он, как подобает министру правительства и, получив согласие, медленно направился к трибуне и уже оттуда строгим взором окинул зал.
– Извините, что значит – регулировать? Это меня? Регулировать?! – он снял пенсне и тщательно протер стекла. Затем, надев их, еще раз осмотрел зал.
– Если мне, – он сделал ударение на последнем слове, – женщина не нравится, то… – он не договорил и так же медленно и солидно прошел на место.
Мужчины встретили его заявление одобрительным смехом. Кое-где раздались хлопки. Однако Паскевичу этого было достаточно, чтобы принять их за всеобщее одобрение. Он приостановился и, повернувшись к залу, благосклонно кивнул головой.
По существу, его выступление было грубым и бестактным, но он, надо признаться, был бесподобен в своем апломбе. После краткого, но выразительного выступления Паскевича в дискуссии наступила пауза и я решил ею воспользоваться.
– Я думаю, что мы пока закончим наш разговор. Вопрос сложный, и, не спорю, существенный. Его надо спокойно обдумать, а потом уже решать.
– Но решать придется! – подала с места реплику Светка.
– Возможно! – стараясь быть спокойным, ответил я. – Но, не исключено, что все уладится само собой. Это слишком интимный вопрос, чтобы по нему принимать какие-то официальные решения.
– А без них возможны конфликты! – не сдавалась Светка.
– Хорошо, если вы так настаиваете, то давайте создадим комиссию, которая объективно изучит общественное мнение и предоставит нам свои соображения.
Это была капитуляция. В комиссию изберут, конечно, Светку и ее сторонниц. Надо было что-то придумать.
– Однако, – продолжал я, – перед тем, как создать комиссию, мы можем принять предварительные условия. Первое: в нее не должны входить сторонники крайних мер, как с той, так и с другой стороны (этим самым я сразу же исключил Светку из состава комиссии). Второе: в комиссию должны войти также мужчины и замужние женщины. И третье: решения, выработанные комиссией, ни в коем случае не должны покушаться на права человека, его достоинства и личную свободу. Согласны?
Поднялся Алексей:
– Я думаю, что последний пункт должен распространяться и на детей. А именно: в любом случае ребенок должен знать своих родителей – и мать, и отца.
Светка пыталась что-то возразить, но ее слова потонули в одобрительном гуле.
– Принято! Есть еще дополнения или поправки?
– Я против! – Светка вскочила со своего места и горячо заговорила. – Эта поправка уничтожает достоинство женщины! Выходит что? Мужчина может с кем угодно, а женщина должна быть только с одним! Это несправедливо! Я протестую!
– Интересы женщины не должны противоречить интересам ребенка!
Кто это сказал? Голос послышался сзади. Ах, это Оксана. Умница!
– Итак, – обратился я к собранию, – есть поправка и есть протест против поправки. Голосуем! Кто за то, чтобы принять предложение с поправкой? Почти единогласно. – Теперь приступим к выборам комиссии.
В комиссию избрали пятерых девчат, одного парня и Наталью, как представительницу замужних женщин.
На этом собрание закончилось.
Через два часа новоиспеченное «правительство» собралось, как обычно, «у камина». Нужно было обсудить результаты собрания и на этой основе внести поправки в свои планы.
– В общем, все получилось довольно глупо! – высказал свое мнение Александр Иванович. – Все пошло как-то по-детски! Не надо было никакого собрания, а следовало оставить все как было раньше. Ведь, фактически, ничего не изменилось. Только какая-то игра в государство.
Конечно, я сам чувствовал, что вышло как-то не так и несколько напоминало глупый камуфляж или, еще хуже, буффонаду?
– Ну, не все сразу получается так, как надо! – попыталась смягчить выводы своего мужа Наталья. – На все нужно время.
– Вот здесь я согласен! – проговорил Алексей. – Нужно время. Года через два такое собрание было бы более уместно. Но с другой стороны… – он задумался, подыскивая слова, – с другой стороны, – повторил он, – кто знает, что будет с нами через два года? Я понимаю намерение нашего Президента. Чего он хотел? Он хотел, – продолжал Алексей, как-будто меня не было с нами, – заложить основы будущего демократического устройства. Поймите! Сейчас, в нашей ситуации, весьма неустойчивой, развитие дальнейших событий может пойти непредсказуемо. Одно из таких направлений нам уже известно. Мы в прошлом году столкнулись с этим. У нас пока все было благополучно. Но это видимость благополучия. Через год-два наши ребята подрастут, многим из них исполнится по двадцать лет. Появятся свои лидеры, за которыми пойдут остальные. Этого нельзя сбрасывать со счетов. Кто знает, какие фантазии придут в головы их лидеров, если не будет заложена прочная основа будущей организации, если не будут выработаны законы, ставящие барьер на пути авантюризма, диктатуры и тирании. Тираны могут быть и в маленьких общинах. Мы все смертны. Никто не знает, когда и при каких обстоятельствах мы можем погибнуть. Вдобавок, в такой ситуации, как наша. Ты, Саша, обратил внимание только на внешние обстоятельства. Но есть и другая сторона сегодняшнего мероприятия. Там закладывался первый камень фундамента нашего будущего.
Слово взял Борис Иванович:
– Ну, что я скажу! – он обвел нас взглядом, как бы заранее извиняясь, – в общем, я согласен с Алексеем. Все правильно! Вот только финал все подпортил. Я имею в виду Светку с ее бредовыми идеями матриархата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136