Чувство обиды на этого в общем-то славного парня еще не прошло у Горанина. Посмеялся над стариком и в ус не дует.
Федя двинулся нижней тропой, и Александр Васильевич понял, что он хочет пересечь горное плато к северо-западу от станции и спуститься в долину по его восточным уступам. Это было необычно. Значит, Федя решил прочесать весь участок к западу от станции. И его задела тревога.
Красная шапочка Феди долго горела на белом снегу. Но и она растворилась в ослепительном сиянии гор. Тогда Александр Васильевич взял бинокль. Но посмотрел он не туда, где исчез Федор. Он смотрел на верхнюю тропу. Сильные стекла приблизили резкие изломы скал. Тропа бежала между материковым склоном и гребнем древней морены. Морена осталась от ледника, сползшего в долину. Тропа прерывалась осыпями, но с помощью страховочной веревки их можно было преодолеть.
Александр Васильевич мысленно продолжил тропу до того места, где она упиралась в отвесно уходящую ввысь скалу. Было всегда странно и таинственно видеть конец тропы. Словно кто-то нарочно перегородил ее гигантским камнем.
В недалекие времена своей службы на заставе Горанин думал, что это и есть тропа легендарного Сеид-Хана. Он простучал каждый сантиметр скалы. Плотная базальтовая порода отзывалась глухим твердым звуком. Он наблюдал за ней часами и однажды увидел горного козла. Его тоже обманула тропа, ведущая в никуда. Козел потерся рогом о камень и повернул обратно.
А теперь тропу за мореной можно только угадать; ее сравняли частые лавины, загромоздили камни, но все еще можно было добраться с ее помощью до каменной стены, напоминающей острый косой парус.
Он взял карабин и надел лыжи. На подходе к гребню Горанин увидел след. Он появился на тропе внезапно, словно упал с неба. След глубоко впечатывался в снег, и Александр Васильевич догадался, что нарушитель шел не один. Возможно, их было трое. Горные ботинки с шипами мешались с отпечатком легких восточных чувяк. Люди шли в сторону границы. Внезапно выпавший снег напугал их. И выдал.
Сжимая карабин, Горанин стоял на том месте, где начинался след. Он стоял молча, почти не дыша, и походил на сонную ночную птицу. Горанин пристально всматривался в местность. Вот здесь по снегу что-то волокли. За дальними кустами они спускались.
Александр Васильевич медленно поднимался по склону. За кустами снег оказался плотным, словно его долго утрамбовывали. Горанин разгреб небольшую лунку и коснулся камней. Они не были монолитами. Их положили здесь недавно. Камни маскировали лаз. Значит, есть все-таки сквозная пещера, прорезающая гребень!.. Неуловимый Сеид-Хан уходил от пограничников за кордон только ему одному известным путем.
Трое пришли ночью по нижней тропе, сбили капкан и в темноте поставили его неправильно. Они добрались до входа в пещеру и заночевали в ней. Теперь они уходят за кордон. И скорей всего они пересекут границу. У них точный расчет. С патрульного вертолета, если даже он и появится, можно не отличить белый халат от снега. Значит, остается он, Горанин. И снег. Снег отнимет у нарушителей время. Их можно еще достать на лыжах.
Александр Васильевич разобрал камни, закрывающие лаз, снял лыжи, перевесил карабин на грудь, включил фонарик и нырнул в темноту.
Пещера, похожая на узкую низкую штольню, тянулась до самого гребня, прорезала его и внезапно открывалась над пропастью. Увидеть сверху вход в пещеру было невозможно. Его прикрывал каменный козырек.
Горанин взглянул на прилепившуюся к гребню тропку в три ладони шириной и понял, что лыжи придется оставить. А лучше обозначить ими скрытый вход в пещеру. Кто знает, как все обернется дальше.
Он ступил на тропу, по которой не ходил никогда. И она робко повела его, петляя среди осыпей и завалов. Снег обманчиво провисал по краям. Александр Васильевич не сразу ставил ногу, а как бы ощупывал каждый метр тропы, пробуя ее прочность, и только найдя точную точку опоры, делал шаг. Горанин умел ходить в горах.
Справа от него, прямо из-под ног, скала отвесно падала вниз. Но такой тропе мог пройти только настоящий альпинист, привыкший к высоте. Трое, оставившие здесь след, знают горы не хуже старожилов. Идут след в след. И это уже не для маскировки – просто так удобней. Идут в связке, подстраховывая друг друга.
Солнце по-зимнему неохотно выглядывало из-за вершин.
Он увидел нарушителей, выйдя из-за поворота. Три фигурки в белом, прямо над ним. Они почти сливались со снегом. И только серая каменистая гряда, вдоль которой они шли, помогла обнаружить их.
И еще Горанин понял, что ему не догнать нарушителей. Он устал, медленно и тяжело переставлял ноги. Пот заливал глаза. Александр Васильевич брал в пригоршню снег и прикладывал к лицу. Туман, стоящий перед глазами, не уходил. Тогда Горанин поднял голову и увидел мрамор высокого неба.
Александр Васильевич упал с тропы на склон и, распластав руки лежал так минуту или две. Он вспомнил о бинокле и достал его из футляра. Горанин увидел их крупно, в профиль. Двое были восточными людьми, третий – европеец с тонким приятным лицом. Он оглянулся, и Горанин успел заметить на его груди автомат. Александр Васильевич усмехнулся: "Стрелять здесь сейчас равносильно самоубийству" – эхо от выстрелов обязательно вызовет лавину.
И вдруг, бинокль вздрогнул в руке старого пограничника. Там, где тропа делала поворот, на самом пологом месте ее пересекали две широкие полосы. Ночью здесь прошуршали маленькие лавинки. Сошел снег с ближних склонов. На одной из вершин собралось много снега, слишком много для этой гладкой коварной горы. Образовался снежный карниз, чудом державшийся на краю.
1 2 3