И Барс не возьмет...
– Вижу, – Крайков нервно закурил, – осмотрите все деревья вокруг землянки. Прончихин, поведете по видимому следу.
Сержант не спускал глаз с тропы, на которой были обнаружены отпечатки сапог. Он ползал на коленях взад и вперед, рассматривая каждый сантиметр почвы.
Так группа шла за Прончихиным до первого распадка, где ребята поняли, что заблудились. В распадке Альта взяла след.
Лес шумел. Ровный гул перекатывался по нему из края в край.
Тропа неприметна. Она то вплотную подбегала к ручью, текущему по дну распадка, то уводила куда-то в сторону, упираясь в огромные, поваленные ветром стволы, петляла, обходя сухостой, и вдруг ныряла в низину.
Утро уже давно наступило, но туман, скопившийся в низине, окутывает все вокруг молочной завесой, и кажется, что еще только начало рассвета.
Шикунов с Альтой, а за ним и вся группа шагают уверенно. Поднявшееся над лесом солнце все жарче греет и без того разгоряченные лица пограничников. В белеющей мгле нудно и пронзительно гудят комары.
Лес постепенно наливается зноем. Внезапно на одном из поворотов тропы след пропал. Альта беспокойно заметалась по сторонам, у небольшого завала она вдруг остановилась, втянув в себя воздух, будто обжегшись чем-то, взвизгнула и прыгнула под поваленную бурей ель.
Шикунов бросился за собакой и увидел на траве детский стоптанный сандалий. Он поднял его и подал Крайкову.
– Попал парень в лапы зверю, – тихо сказал Шикунов.
– Свидетелей Гонта не оставит, по волчьей повадке, – согласился Прончихин.
Сержант прошел по траве вперед и снова склонился над примятой травой.
– Живой, – неожиданно выдохнул он.
– Кто? – не понял Крайков.
– Мальчонка, видите, опять сам пошел. Гонта, видимо, нес его. Тяжеловато пришлось, вот он и погнал мальца вперед. Только зачем? Ведь он его связывает, мешает идти быстро.
– Тоже не пойму, – отозвался Крайков.
След Гонты нырял в цепкие кустарники, терялся в болотах, снова появлялся, обходил страшные топи, полз ужом под завалами, затем вновь уводил в болота и колючие кустарники.
День трудного пути по скользким зарослям, по трясине обозначала кривая линия, которую лейтенант Крайков нарисовал на карте.
В середине леса стояла сонная тишина. Где-то вверху, за переплетением крон буков просвечивала голубизна неба.
Был тот час дня, когда солнце медленно начинало скатываться за горизонт, и тени робко ложились на землю. Впереди в зеленоватой дымке испарений блеснуло болото – самый глухой участок границы.
Болото наглухо отгородилось от леса черной густой осокой.
Вырезав длинный шест, Прончихин ступил на первую кочку, которая тотчас ушла из-под ног. Сержант провалился по пояс, но достал дно и двинулся дальше, нащупывая шестом безопасные места. Пограничники гуськом шли за ним.
Несколько раз Прончихин заходил в такую топь, откуда продвинуться вперед было невозможно. Приходилось огибать ее и искать другой путь. Крайков смотрел в спину Прончихина и удивлялся его выносливости. Лейтенант чувствовал, что еще километр такого пути – и он упадет в черную жижу, сраженный неимоверной усталостью и дурманящими болотными испарениями.
Шикунов и Гольцев чувствовали себя не лучше – они несли на плечах собак.
Наконец сержант ступил на твердую почву. Выбравшись на берег, пограничники в изнеможении опустились на траву. Все вокруг покрылось голубоватым пеплом сумерек. Деревья притихли, и воздух заметно отяжелел. По черной воде протянулась, трепеща и переливаясь, золотая струя света.
Крайков отдал Шикунову очередной текст радиограммы. Прончихин взял Альту и двинулся вдоль зарослей осоки в надежде обнаружить след. Раскрыв на колене планшетку, лейтенант отмеривал последнее отклонение, чтобы с точностью нанести на карту это мрачное место.
Что творилось в душе у него? Крайков и сам бы, вероятно, не ответил на этот вопрос. Все прошлые впечатления, механически отмеченные памятью, исчезли, уступили место главному, ради чего был проделан столь опасный и долгий маршрут. Он жил поиском и думал только о нем.
Крайков знал, что с каждой его радиограммой все туже стягивается железное кольцо дозоров и секретов. Но враг коварен, он путает след, и кто знает, сумеет ли захлопнуться капкан, прежде чем Гонте удастся ускользнуть за границу.
– Ну, что там? – спросил Крайков у радиста.
– Майор приказывает продолжать преследование.
Шикунов подал текст.
Вернулся сержант с Альтой.
– Как след? – спросил Крайков.
Прончихин объяснил, что след теряется в траве где-то на северо-западе.
– Обнаружен второй след, товарищ лейтенант, – доложил сержант, – нарушитель пустил свою собаку обратно. Вероятно, решил, что он уже в безопасности.
– Стемнеет скоро, – добавил следопыт, – торопиться надо.
Да, через час совсем стемнеет – это Крайков видел и сам. И он принял решение: разделить пограничников на две группы. Прончихин с Шикуновым и Альтой – по следу гонтовской собаки. Крайков и Гольцев с Барсом – на северо-запад по следу Гонты.
Хайдаров в ответной радиограмме поддержал решение Крайкова.
...Опытный враг использует все, чтобы не оставить следа и двигаться бесшумно. Вода – лучший его друг, она не оставляет на своей поверхности никаких отпечатков. Черный бархат весенних опалин, где пепел, как пыль, глух, позволяет идти быстро и совершенно бесшумно. И все же Крайков насторожился. Лес был полон звуков, ухо уже привыкло к ним. И вот сквозь эти звуки лейтенанту послышалось нечто постороннее, странное похрипывание. Он сделал предостерегающий жест Гольцеву и лег в траву.
Между деревьев мелькнула фигура человека.
1 2 3 4 5 6 7 8