После того как вы вчера утром любезно ответили на мои вопросы, я сразу же убрал его оттуда.
– Это правда! – радостно подтвердил Джим. Он вспомнил, что, когда во второй половине дня приехал из отеля со своим багажом, улица Шарля-Робера была пуста.
Бетти Харлоу застыла от удивления. Потом она улыбнулась и присела перед детективом в насмешливом реверансе. Но в ее голосе звучала искренняя признательность.
– Благодарю вас, мосье. Вчера я не заметила, что полицейского убрали, иначе я бы поблагодарила вас раньше. Не ожидала от вас такой предупредительности. Как я говорила моему другу Джиму, мне казалось, вы ушли, считая меня виновной.
Ано протестующе поднял руку. Для Джима это выглядело как взмах шпагой, которым дуэлянт салютует после окончания схватки. Тайный поединок подошел к концу. Удалив полицейского от ворот, Ано подал знак не только Бетти, но и всему Дижону, что он более не считает нужным наблюдать за ее передвижениями или как-то ограничивать ее свободу.
– Как видите, – настаивал Джим, трясясь над своей версией, как пес над костью, – вчера вечером путь для Ваберского был свободен.
Бетти, однако, не желала с этим соглашаться. Она энергично покачала головой.
– Я не верю, что мосье Борис виновен в убийстве. Более того, – Бетти умоляюще посмотрела на Ано, – я вообще не верю, что убийство было совершено. Я не хочу в это верить. – Ее голос дрогнул. – В конце концов, мосье Ано, на чем вы основываете эту ужасную теорию? Только на том, что книги дяди Саймона вчера не было в его библиотеке, а сегодня она там появилась. Больше нам ничего не известно. Мы даже не знаем, существует ли в действительности этот Жан Кладель.
– Очень скоро мы это узнаем, мадемуазель, – сказал Ано, глядя на лежащую на столе книгу.
– Мы не знаем, находится ли или находилась ли когда-нибудь стрела в этом доме.
– Мы должны в этом убедиться, мадемуазель. – настаивал Ано.
– Даже если вы найдете стрелу с остатками яда на стержне, вы не сможете быть уверенным, что этим ядом кто-то воспользовался. Если в рапорте говорится, что никаких следов яда не обнаружено, вы не сумеете доказать, что убийство произошло с помощью яда, не оставляющего следов. Вам не на что опереться. Все это лишь догадки, которые заставляют нас жить как в ночном кошмаре. Если бы я хоть на мгновение подумала, что здесь имело место убийство, то сказала бы вам: «Продолжайте!» Но это не так!
В голосе Бетти звучало столько искренности и желания забыть о страхах и подозрениях, что Джиму казалось, будто никто не в силах ему противиться. Но когда Ано заговорил, Джим сразу понял, что Бетти потерпела неудачу.
– Вы умеете убеждать, мадемуазель Бетти. Но у каждого из нас есть собственное кредо, согласно которому мы живем, что бы ни случилось. Я способен в какой-то мере оправдать большинство преступлений, даже связанных с насилием. Страсть, гнев, даже жадность! Изначально хорошие качества, развитые чрезмерно, становятся чудовищными. То же касается и методов преступления. Та или иная привычка делает естественным применение орудия, которое нам кажется ужасным. Но есть одно преступление, которое я не способен оправдать, – убийство с помощью яда. И единственный преступник, которого я никогда не прекращу преследовать, – это отравитель. – В словах Ано звучала искренняя ненависть, и, хотя он говорил тихо, не отрывая взгляда от стола, все трое слушали его как завороженные. – Отравитель действует трусливо и тайно. Его жуткая работа становится для него обычным пороком вроде пьянства, но доставляет ему куда больше удовольствия. Покажите мне одну жертву отравителя, который вышел сухим из воды, и не пройдет года, как я покажу вам другую!
Он умолк, но его слова, казалось, все еще вибрировали в воздухе, ударяясь о стены и отскакивая от них. Несмотря на не слишком развитое воображение, Джим Фробишер ощущал, что если бы отравитель присутствовал здесь, то выдал бы себя невольным криком. Джим затаил дыхание, хотя рассудок говорил ему, что в этой комнате нет рта, откуда может исходить подобный крик.
Окончив монолог, Ано посмотрел на Бетти с виноватой улыбкой.
– Поэтому, мадемуазель, вам следует принимать меня таким, каким меня создал Бог, и не слишком порицать за причиняемое вам беспокойство. У меня еще никогда не было более трудного дела, и я должен быть твердо уверен в каждой его детали.
Прежде чем Бетти успела ответить, в дверь постучали.
– Войдите, – отозвался Ано и объяснил, когда маленький смуглый человечек в штатском шагнул в комнату: – Это Никола Моро, который дежурил во дворе и которого я недавно послал с поручением. Итак, Никола?
Моро вытянулся по стойке «смирно» и отрапортовал бесстрастным официальным тоном:
– В соответствии с полученными указаниями я отправился в лавку Жана Кладеля в доме семь на улице Гамбетта. Оттуда я пошел в префектуру и проверил сведения, о которых вы мне говорили. Жан Кладель дважды представал перед полицейским судом по обвинению в продаже запрещенных медикаментов и оба раза был оправдан из-за отсутствия свидетелей.
– Благодарю вас, Никола.
Моро отсалютовал, повернулся на каблуках и вышел. Наступило молчание. Ано с печальным вздохом посмотрел на Бетти.
– Как видите, я вынужден продолжать. Нам придется поискать в запертом шкафу Саймона Харлоу отравленную стрелу.
– Комната опечатана, – напомнил ему Фробишер.
– Значит, ее придется распечатать, – ответил детектив. Вынув из кармана часы, он скорчил гримасу. – Нам понадобится мосье комиссар, а мосье комиссар не будет в восторге, если мы побеспокоим его сейчас. Полдень – священное время второго завтрака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78