ЛЕГЕНДЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

В среде болельщиков о Всеволоде Боброве рассказывают невероятное множество всевозможных былей и небылиц. Этот особый, повышенный «мифотворческий» интерес к выдающемуся футболисту и хоккеисту вполне закономерен. Его спортивный дебют совпал по времени с таким мощным развитием советского спорта в целом, о каком могли только мечтать «короли удара, финта и паса» двадцатых-тридцатых годов. Кроме того, имя Всеволода Боброва было, как говорится, «на слуху» у болельщиков круглый год: по сумме футбольно-хоккейной популярности с Бобровым, конечно, никто сравниться не может – ни в нашей стране, ни в мире. И превзойти эту сумму, видимо, никому уже не удастся.
И все-таки самое главное, скорее всего, состояло в том, что Всеволод Бобров был не просто выдающимся игроком в мяч и в шайбу, а незаурядной, очень яркой, разносторонне одаренной личностью.
«Шаляпин русского футбола, Гагарин шайбы на Руси», – написал о нем Евгений Евтушенко.
Впрочем, Боброву чужда была монументальность, он всегда, даже в зените своей славы, оставался простым, очень доступным и необычайно добрым русским парнем, отзывчивым и бесшабашным, увлекающимся, с тонкой, легко ранимой душой. И кто знает, если уж продолжать ряд поэтических сравнений, то, возможно, «Есенин русского футбола» было бы точнее… Во всяком случае факт, что Бобров был фигурой глубоко народной и вошел в жизни целого поколения, что он не просто играл, а своей игрой воспевал футбол и хоккей, – этот факт сомнению не подлежит.
Слава и популярность Всеволода Боброва были огромными, поистине всенародными. В 1951 году вместе с известной конькобежкой чемпионкой мира Риммой Жуковой он пошел в Большой театр на оперу «Аида». Но после первого акта, казалось, бесследно исчез. В следующем антракте Жукова нашла Всеволода в фойе – он был окружен весьма солидной толпой болельщиков. И только тут поняла, почему заметно поредел зрительный зал Большого театра.
Интерес к Боброву соперничал даже с извечной научной любознательностью, которая свойственна людям. И в этой связи следует привести одно из писем, пришедших к Боброву в 1950 году: «Уважаемый тов. Бобров! Я студентка педагогического института, прохожу педагогическую практику в одной из школ города Калинина. Мне в качестве контрольного мероприятия предложили провести вечер вопросов и ответов с мальчишками 6-7-х классов. Вы сами знаете, что возраст этот очень своеобразен: мальчики многое хотят знать в области науки, техники, спорта и т. д. Я получила от них вопросы, на которые должна найти ответы и на вечере вопросов и ответов ответить учащимся. Вопросы такие: «Новейшие открытия физики и химии».
«Есть ли жизнь на Марсе?» «Почему лучший игрок команды ЦДКА Всеволод Бобров перешел в команду ВВС?» Я долго думала, как мне ответить на этот вопрос и решила в конце концов написать вам. Прошу вас ответить мне. г. Калинин, 13. До востребования. Журавлевой Зое Васильевне».
Вот так, проблема жизни на Марсе и загадка перехода Всеволода Боброва из ЦДКА в ВВС стояли в одном ряду.
Легенды окружали Всеволода Михайловича еще при жизни. Однако в их бликах порой искажался истинный образ этого человека, а события и факты, связанные с ним, получали неверное толкование. Это отчетливо доказывает уже самая первая серия легенд о Боброве, родившаяся практически одновременно с его появлением в большом спорте. Молодой армейский форвард, новичок, дебютант в течение всего лишь одного сезона произвел такую грандиозную сенсацию в футболе и в русском хоккее, что болельщики мучительно терзались вопросом: откуда взялся этот уникум, этот феноменальный парень? И в поисках ответа на этот вопрос готовы были верить самым невероятным слухам.
Например, в конце сороковых годов из уст в уста передавались клятвенные рассказы «очевидцев» о том, что Боброва якобы усмотрел где-то на Урале один знаменитый авиационный генерал, который летал с фронта в глубокий тыл за новой техникой. Хотя, естественно, эта небылица не выдерживает первого же сопоставления с реальными фактами, она ходит среди болельщиков и сегодня.
Однако существуют и другие, более правдоподобные, версии, причем их множественность отражает подспудные споры по поводу того, кто же именно «открыл» Всеволода Боброва для большого спорта. Эти споры не затихли по сей день, причем после смерти В. М. Боброва стали появляться все новые и новые «подробности», связанные с его дебютом в команде ЦДКА, хотя сам Всеволод Михайлович в своей книге «Самый интересный матч», вышедшей еще в начале шестидесятых годов, казалось бы, исчерпывающе объяснил, как все произошло в действительности.
«В училище была создана футбольная команда, которая приняла участие в розыгрыше Кубка Сибири, – пишет В. М. Бобров. – Играл в этой команде и я. Мы обыграли со счетом 4:2 спортсменов Челябинска, а затем жребий свел нас… с моей родной ленинградской командой «Динамо», находившейся тогда в этих местах. Не удержался я, еще до начала игры побежал к ним в раздевалку. Бросился, как родному, на шею Валентину Васильевичу Федорову, жму руки Аркадию Алову, Василию Лоткову, знакомлюсь с новым вратарем Виктором Набутовым…
Игра прошла интересно. Лишь за десять минут до конца забили нам ленинградцы решающий гол. Только дал судья свисток на окончание матча, я снова бросился к землякам. Иду, расспрашиваю об общих знакомых. А Федоров, гляжу, все смотрит и смотрит на меня.
– Что это вы, Валентин Васильевич?
– Окреп ты, Севка! И играть стал сильнее. Надо бы тебя в армейскую команду определить».
И далее Бобров связывает эту встречу с переходом в команду Центрального Дома Красной Армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109