Не говоря уже о неправильности самого принципа малой войны, при оценке ее шансов необходимо принять во внимание, что как раз по линии необходимых для ведения ее сил мы не могли соперничать с Англией. Такая возможность исключалась большими колониальными потребностями Англии. Это была одна из причин, по которым развитие нашего флота имело своей целью морское сражение. Далее, для нас была опасной возможность того, что такое сражение произойдет не по нашей инициативе, а по английской. Для этого англичанам было достаточно произвести демонстративное нападение на наше побережье. Набегом на Боркум или Зильт они легко могли принудить нас вступить в сражение. На такой случай они могли сконцентрировать весь свой флот, включая часть кораблей, предназначенных для обороны побережья. Тогда нам пришлось бы драться хотя и поблизости от своих берегов, но зато против врага, обладающего подавляющим превосходством сил, да еще в месте, которое с помощью мин и подлодок могло быть превращено в небезопасное и даже неблагоприятное для нас. Правда, англичане, как оказалось, настолько правильно оценили качественное превосходство нашего флота, что не решились искать встречи с ним даже и при столь благоприятных для них обстоятельствах.
Однако за годы войны англичане постепенно приобрели на находившихся в их распоряжении морских просторах недостававший им морской и боевой опыт и тем самым свели на нет первоначальное превосходство нашей подготовки – плод нашего прилежания в мирное время; они все более и более проникались уверенностью в том, что продолжают традицию непобедимости Англии на море, зародившуюся в эпоху наполеоновских войн.
Организация, обучение, миросозерцание и дух нашего флота были нацелены на быстрое действие и атаку точно так же, как германская сухопутная армия – на маневренную войну. Нашим лучшим шансом было сражение. Англичане же чем далее, тем больше надеялись достигнуть своих целей и без сражения. Поэтому нам надо было принудить их к нему. Мы действовали бы политически и стратегически правильно лишь в том случае, если бы отняли инициативу у англичан. Не используя этой инициативы, мы лишали наш линейный флот смысла его существования. Если бы армия и дипломатия сумели обеспечить благоприятный исход войны, то с захирением морских сил, конечно, можно было бы помириться. Но, как изложено в предыдущей главе, роковые иллюзии руководящих лиц, надеявшихся выйти из войны, не создав крепкого политического и военного фронта против Англии, привели впоследствии к нашему поражению.
О перспективах современного морского сражения судить трудно. При оценке шансов обеих сторон часто рассуждают слишком схематично. Нередко их силы сравнивают только по спискам кораблей, предполагая при этом, что обе стороны имеют одинаковое количество кораблей, нуждающихся в ремонте, но забывая, что сторона, начинающая сражение по собственной инициативе, может выбрать момент, выгодный для нее и невыгодный для противника. Численное превосходство, разумеется, всегда сохраняет свое значение, но если оно не является подавляющим, нужно принять во внимание и другие условия: качество личного состава и материальной части, уровень технической подготовки, дарования вождей. Большая часть морских побед мировой истории была одержана численно слабейшей стороной. Если численность флотов превышает определенную величину, то тактическое использование превосходства на поверхности моря становится затруднительным, так что в морском бою корабли сражаются главным образом один на один. Поскольку на море не существует условий местности, а обход флангов и т.п. играет гораздо меньшую роль, чем на суше, то и численное превосходство не имеет здесь того значения, которым обладают «самые большие батальоны» на суше. При возможных ныне огромных дистанциях одновременная стрельба нескольких кораблей по одной цели приносит весьма сомнительную пользу, так как она затрудняет артиллеристам наблюдение и во всяком случае влечет за собой чрезмерное расходование ограниченного и невосполнимого во время боя запаса снарядов. Далее, во всех морских сражениях последнего столетия подтвердился опыт нельсоновской эпохи{209}, говорящий, что в сражении обыкновенно наступает кризис: с того момента, как корабль почувствовал превосходство своего огня, боевая мощь его противника начинает быстро снижаться и вскоре сходит на нет, между тем как победитель, если он получил повреждение только в надводной части, может быть вновь использован почти с тем же эффектом. Таким же образом и в немногих доведенных до конца сражениях нашего времени побежденный терял все, а победитель изумительно мало; так было при уничтожении испанского флота близ Сант-Яго, в цусимском и коронельском боях. Поэтому и меньшему флоту, если его корабли имеют большую внутреннюю ценность, не следует избегать боя с противником, когда превосходство последнего не превышает определенного предела. Кто может сказать, каков был бы исход сражения у Скагеррака, если бы оно не было прервано наступлением ночи. Следует обратить внимание хотя бы на то, что при дальности дистанции, с которой англичане предпочли вести бой, их орудия выдерживали только семьдесят выстрелов, а наши – гораздо большее число, почти не теряя при этом своей меткости. Из этого сражения наш флот вынес ясное сознание своего превосходства.
Наряду с известными политическими факторами деятельность командования нашими морскими силами в первое и наиболее благоприятное для нас время тормозилась также морским престижем Англии, действовавшим и на наш флот или по крайней мере на старых офицеров, не умевших оценить по достоинству себя самих и наш молодой флот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161