Время шло, человечество переходило от ступени к ступени своей истории. Племена вырастали в народности, народности складывались в нации, образованные уже не обязательно из кровно-родственных между собою людей. Это очень осложняло взаимоотношения и между самими людьми разного происхождения и, тем более, между их языками. Но все-таки некоторые общие черты, которые когда-то принадлежали языкам народов и племен на основании их прямого родства между собою, выживали и даже дожили до настоящего времени. Теперь они продолжают объединять языки в «семьи», хотя между нациями, говорящими на этих языках, никакого племенного, кровного родства нет и быть не может.
Возьмем в пример русский язык, великий язык великой русской нации. Мы знаем, что нация эта сложилась, кроме славянских племен, еще из многих народностей совсем другого, вовсе не славянского происхождения. О некоторых мы уже почти ничего не знаем. Кто такие были, по-вашему, «чудь», «меря», «вепсы», «берендеи» или «торки»? А ведь они жили когда-то бок о бок с нашими предками. Потом многие из них влились в русскую нацию, но говорит-то эта многосоставная нация на едином русском , а не каком-нибудь составном языке.
Что же, может быть, и он точно так же сложился из множества различных, неродственных между собою языков – «чудского», «вепского» и других?
Ничего подобного: сколько бы различные языки ни сталкивались и ни скрещивались друг с другом, никогда не случается так, чтобы из двух встретившихся языков родился какой-то третий. Обязательно один из них окажется победителем , а другой прекратит свое существование. Победивший же язык, даже приняв в себя кое-какие черты побежденного, останется сам собой и будет развиваться дальше по своим законам.
На протяжении всей своей истории русский язык, который был когда-то языком одного из восточно-славянских народов, многократно сталкивался с другими, родственными и неродственными языками. Но всегда именно он выходил из этих столкновений победителем. Он, оставаясь самим собою , стал языком русской народности, а затем и языком русской нации . И эта нация, сложившаяся из миллионов людей совершенно разного происхождения, разной крови , говорит на русском языке , на том самом, на котором говорили некогда древние русы , славянское племя, кровно родственное другим славянским же племенам[ Незачем разъяснять тут, что этот русский язык, оставшись до наших дней «тем же самым», далеко не остался «таким же самым». Он изменился очень сильно, настолько, что мы теперь с трудом понимаем древние письменные памятники. Но все же и там и здесь перед нами один язык – русский.

].
Вот почему наш язык оказывается и сейчас языком, родственным польскому, чешскому, болгарскому, хотя ни поляки, ни чехи, ни болгары не живут в пределах нашей страны и не принимали непосредственного участия в формировании русской нации. В то же время он продолжает оставаться языком очень далеким, ничуть не родственным языкам тех же ижорцев (ингеров), карелов или касимовских татар, хотя многие из этих народов и стали составными элементами нации русской. Говоря о родстве языков, мы всегда принимаем в расчет не племенной состав говорящих на них сегодня людей, а их далекое – иногда очень далекое! – происхождение.
Спрашивается: а стоґит ли заниматься языковеду такими глубинами истории? Чему это может послужить?
Очень стоґит.
Возьмем в пример соседнюю нам Социалистическую Республику Румынию.
Румыны живут среди славянских народов (только с запада с ними соседствуют венгры, происхождение которых весьма сложно). А говорят румыны на языке, весьма отличном и от славянских и от угорского (венгерского) языков. Этот язык настолько своеобразен, что даже заподозрить его родство с соседями невозможно.
Языковеды установили, что румынский язык родствен итальянскому, французскому, испанскому и древнеримскому (романским) языкам; ведь даже само название «Румыния» («Romania» по-румынски) происходит от того же корня, что и слово «Рома» – «Рим» (по-латыни). И если бы даже мы ничего не знали об истории румынского народа, мы должны были бы предположить, что когда-то он испытал на себе сильное воздействие одного из народов романской языковой семьи.
Так оно и было. В свое время на берега Дуная прибыли римские (то есть «романские») переселенцы и основали здесь свою колонию. До нас об этом дошли точные исторические свидетельства. Но если бы их, по случайности, не оказалось, языковеды, без помощи историков изучая румынский язык, уже заподозрили бы нечто подобное и натолкнули бы остальных ученых на догадки и розыски в этом направлении.
Именно так случилось за последние полвека с давно вымершим малоазиатским народом – хеттами .
Хетты оставили по себе много различных памятников культуры: статуй, развалин и надписей на неизвестном нам и непонятном языке.
Пока эти надписи оставались неразобранными, ученые считали хеттов единым народом, близко родственным соседним с ними ассирийцам и вавилонянам, то есть народом семитического племени.
Но вот произошло событие поистине удивительное. Чешский ученый Беджих Грозный, крупнейший знаток семитических языков древнего Востока, заинтересовался хеттами. Судя по всему, хетты действительно были семитами: оставленные ими памятники написаны клинописью, похожей на письмена старых любимцев Грозного, ассириян и вавилонян. Семитолог Грозный рассчитывал изучить еще одно семитское племя древности.
Тайна долго не давалась в руки, и внезапное ее решение грянуло, как громовой удар. При помощи непередаваемо трудных и остроумных приемов Грозному удалось прочесть первую в мире хеттскую фразу, первую через два тысячелетия молчания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135