Там, пожалуй, чаще встречаются Сименсы и Йоргенсы, нежели Симонсоны и Юргенсоны. Это мало что меняет, — фамилии, оканчивающиеся на «-с», имеют тот же характер отчеств: Симен-с значит Симонов, Даниэль-с—Данилин. А про человека говорят, что он «Григорьев» или «Матвеев», обычно подразумевая «сын».
Но в других странах германских языков—в частности, в Скандинавии, включая сюда и Данию — старинное окончание патронимических имен на слово «сын» сохранилось полностью. Правда, если еще в именах древних конунгов это «сын» повсеместно звучало как «сон» — Олаф Трюгвессон, Гаральд Сигурдсон, Хокон Магнуссон, теперь, особенно в Норвегии и Дании, оно приобрело другую форму — «сен». Но зато такое «сен» стало в этих странах едва ли не самым частым, самым распространенным окончанием в тамошних фамилиях. Почему? Вероятно, по той причине, что в этих маленьких странах тон всему издавна задавало крестьянство и мелкое бюргерство. Ведь это дворяне, прежде чем кто-либо, склонны отказываться от фамилий, напоминающих отчества, заменять их другими, которые указывали бы на владетельные права, на земельную собственность. Дворяне старались из своих фамилий делать настоящие «гербы», втискивая в них то названия родовых замков и вотчин, то имена геральдических зверей. А крестьянство долго соблюдало старую традицию: сыну называться по отцу и не оглядываться на более далекое прошлое.
Как у нас на Руси еще полвека назад любой пскович или калужанин Николай именовался Николаем Петровым (тогда как его отец звался Петром Федоровым, а сын принимал фамилию Леонтия Николаева), так и в скандинавских странах отец Нильса Хольгерсона мог быть Хольгером Нильсоном, дед — Нильсом Торвардсоном или Свенсоном, а сын, наоборот, оказаться, скажем, Генриком или Эриком Нильсоном. «Соны» — в Швеции, «сены» в Норвегии и Дании множились с каждым днем, пока дело не дошло до такого курьезного положения, с каким мы столкнулись в начале этой главы.
Шведам — легче. У них за несколько веков чреватой войнами истории образовалось довольно крепкое дворянство; оно создало множество изысканно-сложных, хитроумных, благозвучных или причудливых фамилий. В Норвегии же, и особенно в Дании, бесчисленные Педерсены, Ларсены, Ольсены, Матсены, завладели всем. Вы видели, как теперь с этой гегемонией фамилий-отчеств приходится бороться.
Заговорив о фамилиях германских и англосаксовских народов, стоит, может быть, упомянуть о некоторых любопытных образованьях такого патронимического (я думаю, вы уже освоились с этим ученым термином) типа.
Одним из крупнейших художников слова Норвегии был и остался великий скандинав Бьёрнстьерне Бьёрнсон (сконч. в 1910 г.). Возможно, вы и не читали его произведений; но сейчас я хочу спросить у вас не об этом. Знаете ли вы, что означают по-русски эти звучные имя и фамилия? Их можно перевести на наш язык так: «Медвежья Звезда Медведич». Нам представляется это совершенно неимоверной странностью: что за народ с такими именами! Но вспомните, что гениальнейший из наших писателей именовался Лев Толстой; попробуйте перевести эти слова на норвежский язык, и вы увидите, что странность тут кажущаяся.
Бьёрнсона вы можете не знать, но вы наверняка знаете, кто такой Чарльз Диккенс. А что означает его фамилия?
Новая неожиданность: Диккенс, собственно говоря, означает Ричардсон. Как так? А очень просто: Дик, Дикки — это уменьшительное имя, которым англичане наделяют своих Ричардов. Диккенс следует расшифровать, как «Диков сын»; сын Дика — это сын Ричарда, а «сын Ричарда» по-английски будет «Ричардсон».
Очень хорошо, если вы запомните это; зато очень плохо будет, если, прочитав в «Евгении Онегине» про старушку Ларину, что «она любила Ричардсона не по тому, чтобы прочла, вы вообразите, что мать Татьяны читала Диккенса. Тот Ричардсон был тоже известным английским романистом, но родился он за сто восемьдесят лет до Диккенса и фамилии Диккенс никогда не носил.
Здравствуй Месяц Месяцович!
Откуда взят этот заголовок? Конечно, из «Конька-Горбунка»:
Здравствуй, Месяц Месяцович!
Я — Иванушка Петрович… —
представляется герой славной сказки, подскакав к небесному страннику на своем удивительном коне. Но надо заметить: если бы Иванушка знал хоть немного польский язык, он не обратился бы так к своему высокому покровителю; он смутился бы и не наименовал его Месяцовичем. С точки зрения польского языка — это сказочная бестактность.
В самом деле, знаете ли вы, как будет по-польски слово «князь»? Пишется оно «ksia?e», читается так: «ксёнже».
По-русски рядом со словом «князь» существовало всегда слово «княжич»; оно означало «книжонка», «княжьего сына»; и это вполне понятно; перед нами— хотя на этот раз речь идет уже не о собственном имени — тот же самый наш русский (живой и в других славянских языках) суффикс отчества, известный нам «-вич» или «-ич»; он обычно приносит с собой одно и то же значение: «сын такого-то».
Слово «ksi??yc» имеется и в польском языке; произносить его надо, как «ксенжиц», а понимать, как «месяц» (тот месяц, который ходит по небу). Что за странная неожиданность! Или у поляков суффикс «-ич» имеет какое-либо совсем другое, неизвестное нам значение?
Нет, неправда. Это «ксенжиц», возможно, тоже значило когда-то «сын князя». Но у древних поляков было несколько иное представление о родословной небесных светил, нежели у нашего Иванушки Петровича. Они считали Месяц отнюдь не сыном какого-то другого Месяца-отца; они числили его сыном Солнца-князя. Именно поэтому он и стал для них не только в сказках, но и в живом языке «княжичем» и даже остался им до наших дней (хотя, вероятно, сами люди, говорящие по-польски, уже не очень ясно представляют себе, как это получилось).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86