Третий прибегал к домашней утвари, — появились Мессеры (ножики), Габели (вилки), Лёффели (ложки). Словом, каждый резвился как хотел, а в результате вновь созданные фамилии начинали жить своей, уже не зависимой от воли чиновника жизнью: они вместе со своими владельцами переселялись из страны в страну, записывались новыми людьми в новые документы на новом языке, изменялись и искажались на сотни ладов.
Если вы поставите в один ряд фамилии известного московского дипломата времен Петра I, барона Шафирова, многочисленных наших современников, именующихся Шапиро, писательницы начала XX века Ольги Шапир и американского языковеда Эдуарда Сепира, — вы вряд ли заподозрите, что у всех у них одно и то же имя, восходящее к древнееврейскому слову, означающему «прекрасный».
А между тем это, несомненно, так. Точно так же, встретившись с еврейской фамилией Зеличёнок, редко кто из людей, не искушенных в ономатологических расследованиях, сразу сообразит, что видит перед собою несомненное слово Зееле (Seele—душа). Из немецко-еврейского ласкательного словечка «мейне Зееле», «душечка», «душенька», оно стало сначала таким же ласкательным, но уже обрусевшим словом: «мой зелик», «душончик». Потом — сделалось одним из своеобразных, только еврейскому языку свойственных «народных» или «дополнительных» имен, которые существуют у евреев рядом со «священными» или «основными» именами и называются «кинуим» (священные имена — вроде Исаак, Израиль, Соломон — носят специальное название «икор»). Теперь оно стало звучать уже как Зелик, а в дальнейшем появилось великое множество производных от него фамилий как с немецким оформлением (Зеликсон, Зеликман), так и со славяно-русским: Зеличёнок. Зеличёнок — это и есть Зеликсон, «сын душки». Подите догадайтесь обо всем этом, если вы не знаток вопроса!
Вот почему языковед Клейнпауль, который посмеивается, подбирая длинные списки нелепых на его взгляд еврейских фамилий, поступает, с точки зрения науки, довольно наивно и легкомысленно.
Во-первых, сами немцы в этом отношении не отстают: смешных и странных фамилий у них ничуть не меньше, чем у других народов. Чем Хмелев с Виноградной горы (Рауш фон Траубенберг) лучше, нежели Фогельгезанг (Птичье пение), или почему еврейско-немецкая фамилия Питчпатч (Шлепай-смазывай) более заслуживает удивления, нежели просто немецкая Вайншенкер (Виночерпий)? Во-вторых же, он только смеется, а в данном случае куда разумнее было бы заглянуть в историю этого явления и понять, что причины, по которым оно возникло, не столько забавны, сколько поучительны и, пожалуй, печальны.
Еще два слова
Фамилия! Удивительная все-таки это штука… Конечно, — и мы с вами в этом могли уже давно убедиться, — фамилии появляются на свет далеко не случайно и не беспричинно. Но дело в том, что почти всегда рождаются они, так сказать, применительно к каким-то временным обстоятельствам, а потом переживают эти обстоятельства на годы, десятилетия и даже на века. Естественно, что сравнительно короткое время спустя люди утрачивают память о том, откуда фамилия пошла и почему она связалась с данным родом. То, что было по отношению к далекому предку естественно и закономерно, становится по отношению к его праправнукам странным и непонятным. Связь между фамилией и людьми, ее носящими, становится совершенно случайной, а точнее говоря—порою ее даже и заподозрить трудно.
Живет гражданин, носит фамилию Казаринов (передо мною в современном телефонном списке — четверо Казариновых) и ни сном ни духом не ведает, что может она означать. И еще бы: если он обратится к ономатологу, тот объяснит ему, что она означает «сын хозарина», то есть представителя хозарского народа. Но ведь хозары исчезли уже в десятом веке; каким же «сыном хозарина» может быть современный нам человек? Видимо, тот род, к которому он, этот наш современник, принадлежит, может по своей древности соперничать с самыми древними аристократическими родами России: уж во всяком случае, он не намного отстал от пресловутых Рюриковичей! А кроме того, можно сказать довольно уверенно, что первый Казаринов был назван так не зря. Наверняка он и на самом деле был либо сыном выходца из Хозарского царства, либо же, по еще свежей памяти о жестоких войнах между русскими и хозарами, его отца назвали — то ли в честь, то ли в поношение — чужестранным именем «Хозарин».
Приведу еще один, не так далеко уходящий корнями в прошлое, пример. В Ленинграде живет сейчас несколько граждан, носящих фамилию Чевычеловы. Вероятно, вы затруднились бы без особых справок истолковать ее значение. Я тоже долго размышлял над этим словом: Чевычелов!
Известно, что на крайнем северо-востоке нашей страны существует слово «чавыча»; так называется очень важная в промысловом отношении порода тихоокеанских рыб. Можно легко представить себе, что ловцы чавычи могут называться где-либо на Камчатке «чавычеловами»; легко допустить, что слово это, слегка изменившись, могло превратиться в фамилию Чевычелов: гласный звук в первом слоге так далеко отстоит тут от слога ударного, что должен был стать очень неустойчивым; так, в слове «шаловлив» народное произношение легко заменяет первое «а» на «е»: «шелавлиф».
Мне повезло в том отношении, что один из носителей фамилии Чевычеловых оказался моим знакомым. Если бы выяснилось, что его род вышел с востока Сибири, гипотеза, связанная с рыбными промыслами, была бы подтверждена.
Однако оказалось, что он — уроженец одной из среднерусских областей. В средней России чавыча не водится, слово это там неизвестно, и придуманное объяснение повисло в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86