Или пренебрегли силой, положившись на смекалку - обычная ошибочка
перестраховщиков. Или пренебрегли смекалкой, положившись на мускулы -
ошибка беспечных.
Закрыв глаза, Лиминг тщательно взвесил ситуацию. Он в камере с
каменными стенами, твердыми как гранит, и толщина их - никак не меньше
четырех футов. Единственные отверстия - узкий проем, закрытый пятью
толстыми стальными прутьями, да бронированная дверь, у которой постоянно
несут караул охранники.
Что до него самого, то у него нет ни ножовки, ни отмычки, никаких
инструментов - ничего, кроме затрапезной одежонки, в которой он тут
загорает. Если разобрать скамейку на части, да еще умудриться сделать это
неслышно, он станет обладателем нескольких деревяшек, дюжины шестидюймовых
гвоздей и пары стальных болтов. Ничего из этого хлама не сгодится на то,
чтобы открыть дверь или перепилить оконную решетку. А больше под рукой
ничего нет.
Снаружи тянется ярко освещенная полоса шириной пятьдесят ярдов,
которую нужно пересечь, чтобы обрести путь к свободе. Потом - гладкая стена
в сорок футов высотой, где даже не за что уцепиться. Наверху - скат,
слишком крутой, чтобы удержаться на ногах, пока перебираешься через
сигнальную проволоку. А коснись ее или попробуй перерезать - тут же завоет
сирена.
Эта высоченная стена окружает всю тюрьму. В плане она восьмиугольная и
на каждом углу - по сторожевой вышке с часовыми, прожекторами и пулеметами.
Чтобы выбраться, нужно, не задев проволоку, перелезть через стену, залитую
светом прожекторов, под самым носом у часовых, а у них ведь руки так и
чешутся тебя ухлопать. Но и это еще не все. За стеной - ярко освещенная
полоса земли, которую тоже придется преодолеть. Даже если какой-нибудь
смельчак перемахнет через стену, его тут же изрешетят, как только он
попытается метнуться в спасительную темноту.
Да, во всем чувствуется рука профессионала, который знает, как держать
птичек в клетке. Убежать через эту стену практически невозможно. Разве что
кто-то выберется из своей камеры или барака, имея при себе веревку да еще
бесстрашного сообщника, который прорвется в щитовую и в нужную минуту
вырубит электричество. Вот тогда дело может выгореть. А потом - вверх по
стене, через отключенную сигнальную проволоку и вперед, в темноту!
Но в его одиночке нет ни веревки, ни кошек и ничего такого, что можно
было бы приспособить взамен. Нет отчаянного и надежного сообщника. Да и
будь у него все это, он все равно счел бы такой проект чистейшим
самоубийством.
Каждый раз, отыскав даже самую ничтожную зацепку и взвешивая тот
минимум условий, который потребуется для ее осуществления, он проигрывал
всю ситуацию не менее сотни раз. К середине ночи он так натрудил мозги, что
в голову стало лезть все подряд, даже вовсе безумные идеи.
Скажем, можно оторвать от куртки пластмассовую пуговицу и проглотить
ее в надежде, что его переведут в больницу. Конечно, больница тоже
расположена за оградой, но может быть, из нее легче удрать. Потом он еще
раз подумал и решил, что засорение кишечника - вовсе не гарантия, что его
куда-то переведут. Они могут всего-навсего влить в него сильнодействующее
слабительное и тем самым только усугубить и без того неприятное положение.
На рассвете он пришел к окончательному выводу. Команда из тридцати,
сорока или пятидесяти ригелиан, вкалывая в поте лица, может подвести подкоп
под стену и обе освещенные полосы земли и таким способом вырваться на волю.
Он же может взять только одним - хитростью. Ничего другого ему не остается.
Лиминг испустил громкий стон и пожаловался самому себе:
- Что ж, дружище, придется пошевеливать мозгами за двоих...
Эта случайно вырвавшаяся фраза засела у него в голове и стала бродить,
как дрожжи. Через некоторое время он сел, обалдело уставился на крошечный
клочок неба и сказал, едва сдерживаясь, чтобы не закричать:
- Ну, конечно же, вот оно - за двоих!
Эта идея крепко засела в голове Лиминга, и ко времени прогулки у него
начал вырисовываться план, Перво-наперво требовалось соорудить какое-нибудь
хитрое приспособление. Распятие или хрустальный шар дают обладателю слишком
важные психологические преимущества, чтобы ими пренебречь.
Вещица может иметь любую форму, размер и кон-. струкцию - главное,
чтобы она была явной и бесспорной новинкой. К тому же эффект от нее будет
сильнее, если изготовить ее не из тех материалов, которые можно отыскать в
камере - частей одежды или скамьи.
В самом деле, лучше, чтобы она состояла из чегонибудь другого и несла
на себе несомненную печать загадочной, неизвестной технологии.
Навряд ли ригелиане сумеют ему помочь. Они по двенадцать часов в сутки
ишачат в тюремных мастерских - участь, которая, возможно, суждена и ему,
после того, жак он пройдет допрос и обнаружит свои способности. Ригелиане
производили форменные куртки и штаны, ремни и сапоги, кое-какие
осветительные и электрические приборы. Им претило работать на армию, но
перед ними стоял простой выбор: вкалывать или голодать.
Судя по их рассказам, у них не было ни малейшей возможности тайком
вынести из мастерских что-либо действительно ценное, вроде ножа, стамески,
молотка или полотна ножовки. В конце смены. пленников выстраивали, и никому
не позволялось выходить из строя, пока не проверят каждый станок, не
пересчитают и не запрут все инструменты.
За первые пятнадцать минут дневной прогулки Лиминг прочесал весь двор
в поисках предмета, который мог бы хоть как-то пригодиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53