Казалось, этот невзрачный коротышка весь состоит из головы и
кривоватых ножек. Его треугольное лицо, массивное в верхней части, книзу
постепенно сужалось и заканчивалось тощей козлиной бородкой. Глаза за
стеклами пенсне высокомерно щурились.
Он уселся за стол размером с футбольное поле, после чего стал казаться
еще меньше, и помахал копией записки Уэбба, которую передал ему Грэхем.
Потом заговорил с безапелляционностыо человека, каждое желание которого
воспринимается как закон, каждое слово - как непререкаемая истина.
Интереснейшее свидетельство душевного состояния моего друга Уэбба!
Печально, очень печально. - Сняв с носа пенсне, он похлопывал им по
бумагам, как бы акцентируя свои изречения. - Я подозревал, что он одержим
навязчивыми идеями, но, должен вам признаться, даже я не понимал, до какой
степени бедняга утратил равновесие.
- Что же вызвало ваши подозрения~ - спросил Грэхем.
- Я страстный шахматист, и Уэбб - тоже. Наша дружба держалась
исключительно на общем интересе к игре. В остальном у нас было мало общего.
Уэбб - чистый физик, и его работа не имела ни малейшего отношения к
психическим расстройствам. И вдруг он стал проявлять и этой области жгучий
интерес. По его просьбе я разрешил ему посетить клинику и даже понаблюдать
за некоторыми пациентами.
- Вот как! - Грэхем так и подался вперед - А он как-нибудь объяснил
этот свой внезапный интерес?
- Нет, да я и не спрашивал, - сухо ответил доктор Фосетт. - Его
занимали в первую очередь пациенты, страдающие навязчивыми галлюцинациями в
сочетании с манией преследования. Особое внимание он уделял шизофреникам.
- Это кто такие? - с невинным видом поинтересовался Волк
Доктор Фосетт поднял брови:
- Пациенты, страдающие шизофренией, кто же еще?
- Что в лоб, что по лбу, - не сдавался Воль.
- Шизоидные эгоцентрики, - пояснил доктор Фосетт с выражением
безграничного терпения на лице.
Воль обреченно махнул рукой.
- Придурок - он и есть придурок, как его ни обзови, - пробормотал он.
Фосетт пронзил его ледяным взглядом:
- А вы, как видно, склонны к категорическим суждениям.
Я полицейский, - прищурясь парировал Воль, - а потому всегда секу,
когда мне зубы заговаривают.
- Шизофреники, - ответил Фосетт таким тоном, каким обычно
разговаривают с детьми, - это люди, страдающие особым видом душевного
расстройства, которое в прошлом веке было известно как дементия прекокс. У
них происходит раздвоение личности, причем доминирующая часть живет в
фантастическом мире, который кажется им реальнее любой реальности. Для
многих форм дементии характерны галлюцинации, которые могут варьироваться
по интенсивности и детальности. Фантастический же мир шизофреника всегда
одинаково ярок и неизменен. Если максимально упростить картину, то можно
сказать: перед ним всегда один и тот же кошмар.
- Теперь ясно, - неуверенно промолвил Грэхеж.
Фосетт с предельной осторожностью нацепил пенсне на нос и встал.
- Я покажу вам одного из наших пациентов - он весьма заинтересовал
Уэбба.
Вслед за доктором они вышли из кабинета и, минуя бесконечные переходы,
добрались до восточного крыла клиники. Здесь Фосетт приблизился к ряду
дверей, ведущих в палаты, остановился у одной из них и жестом пригласил
своих спутников подойти поближе.
Заглянув в маленькое зарешеченное оконце, они увидели перед собой
совершенно голого мужчину. Он стоял у кровати, расставив тощие ноги и
выпятив неестественно раздутый живот. Потухший взор страдальца был
неотрывно, с какой-то дьявольсвй сосредоточенностью прикован к собственному
брюху.
Это часто бывает при шизофрении: пациент принимает определенную позу,
порой непристойную, и может, не шелохнувшись, находиться в ней. так долго,
что нормальный человек ни за что не выдержал бы, - скороговоркой зашептал
Фосетт. - Случаются такие периоды, когда больные превращаются в живые
статуи, зачастую довольно отталкивающие. Вот этот - типичный позер. Его
безумный мозг одержим мыслью, что в животе у него - живая собака. Вот он и
ждет, когда она пошевельнется.
- Боже правый! - вырвалось у Грэхема, явно пораженного увиденным.
- Уверяю вас, это вполне заурядная галлюцинация, - заметил Фосетт,
являя собой образчик профессиональной невозмутимости. Он смотрел через
решетку с видом натуралиста, разглядывающего пришпиленную на булавке
бабочку. - Только иррациональная реакция Уэбба заставила меня обратить на
этого пациента особое внимание.
- А как реагировал Уэбб? - Грэхем еще раз заглянул в палату и сразу же
поспешно отвел глаза. У него в мозгу мелькнула та же мысль, что и у Воля:
"Я бы ни за какие блага туда не вошел".
- Больной его просто заворожил. Он сказал мне: "Фосетт, бедолагу
доконали невидимые студенты-медики. Это всего лишь изувеченные останки,
которые супервивисекторы выбросили на свалку". - Фосетт погладил бородку. -
Образно, но логики - никакой, - произнес он со снисходительной усмешкой.
По телу Грэхема пробежала внезапная дрожь. Несмотря на железные нервы,
он ощутил приступ дурноты. У Воля вид был тоже бледноватый. Оба они
почувствовали одинаковое облегчение, когда Фосетт повел их обратно, в свой
кабинет.
- Я спросил Уэбба, что, черт побери, он имеет в виду, - все с той же
безмятежностью. продолжал доктор Фосетт, - но он только натянуто усмехнулся
и процитировал изречение о том, что глупо быть мудрецом, когда неведение -
благо. Через неделю он в страшном волнении позвонил мне и попросил дать
сведения о статистике заболевания зобом среди слабоумных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73