А потом, под командованием молодых воевод орда вновь хлынет с востока, сметая все на своем пути.
– Мы достойно встретим ее! – запальчиво воскликнул Фелькензам. – Даст Дева Тевтонская – так на стенах отбитой Нарвы!
– Прежде чем положить половину войска под пушечными ядрами нарвского гарнизона, – проворчал Кестлер, – следует очистить от мелких отрядов московитов наши фланги. Рыцари не могут воевать без обозов и снабжения, а летучие отряды казаков превратят наши тылы в хаос.
– Так дайте мне войско! Через пятнадцать дней в лапах царя варваров останется только Нарва! Весть о поражении рингенского отряда и воинства Репнина очень скоро докатится до этих мелких гарнизонов, они будут деморализованы…
– А вот тут сказывается ваше полное… – Кестлер проглотил вертевшееся на губах оскорбление, –… непонимание обстановки. Европеец, узнав о том, что в его стране смута, основная армия куда-то делась, а соседи разбиты, действительно, впадет в черную меланхолию, граничащую с трусостью и малодушием. А русские, верьте моему опыту, сделаются злее. До этого они воевали с ленцой, думая, как бы остаться в живых и вернуться к своим женам и детям. А вот когда они окажутся обитателями островков в море ливонских рыцарей, тут-то все демоны ада, населяющие темные уголки их варварских душ, возьмут бразды правления в свои руки! Загнанный в угол московит, лишенный надежды, еды и подмоги – во сто крат опаснее сытого.
Фелькензам пробормотал что-то, теребя кинжальные ножны. Потом поднял вверх задумчивое лицо.
– Действительно, – сказал он, – по мере того, как уменьшался тот отряд, который я принял за основные силы Репнина, они дрались все ожесточеннее. Будь на их месте ландскнехты – с каждым днем отступления с противником на плечах они теряли бы остатки воинского духа и дисциплины.
– Вот видите, благородный рыцарь, и вы находите правоту в моих словах. К сожалению, вся бездна разверзшейся передо мной правды вам недоступна. – Кестлер локтем отодвинул карту, та съехала на пол и осталась лежать, не нужная никому. – Рингенский гарнизон верил, что его спасет от гибели Репнин, но дрался отчаянно, нанеся нам серьезные потери. Подошедший следом отряд не надеялся уже ни на что – и произвел буквально опустошение в наших рядах. А что будет с этими разбросанными там и сям шайками? Они врастут в землю и камень, превратятся в огонь и пламя. Не будет ни пленных, ни освобожденных городов и замков. Только пылающие развалины и груды мертвых тел. А потом – Нарва! .. Десятки пушек, перевезенных сюда из Ивангорода, сильный гарнизон, пиратская флотилия на реке, близость к ведущим на Новгород дорогам. Ее нам не взять, Фелькензам.
– Пусть так, – признал очевидное пылкий рыцарь. – Но мы встретим рать московитов не в глуби собственных земель, а на границе, и дадим бой. Давно сталь рыцарских мечей не сталкивалась в открытом полевом сражении с варварскими саблями!
– Отчего же давно, – жестко сказал магистр, – а как же Грюнневальд? Ляхи, литвины, русские и татары, втоптавшие в грязь наше войско в том сражении, доказали всему миру, что век рыцарства уходит.
– Он никогда не уйдет на покой, если живы…
– Такие, как вы, Фелькензам.
Кестлер усмотрел на своего собеседника глазами мудрого старика, созерцающего, как мальчик впервые в жизни пытается проверить, что прочнее – его дух и тело, или броня окружающего мира.
– Мелкие победы дадут нам некоторый шанс, – минутная слабость покинула железного магистра, и он вновь рассуждал о делах великих. – Запад даст деньги, нужные на наемников, корабли и пушки. Поляки и литвины не кинутся делить наши земли, а станут наблюдать за противоборством Ордена и Московии. Но нам следует зарубить себе на носу…
Тут он погрозил Фелькензаму кулаком:
– Близко к Нарве не подходить! Иначе весь мир поймет, что русские утвердились на Балтике, а мы бессильны. Да и противоборства в чистом поле с армией Курбского мы не выдержим…
– Да почему, прах меня разбери! – не удержался рыцарь. – Преимущество этих варваров состоит в пищалях и пушках? Отлично! Не станем же дожидаться, когда они закидают нас ядрами в наших собственных замках! Пушки заряжаются медленно, всадники в броне скачут быстро! Таранного удара рыцарской конницы в чистом поле не выдержит ни одна армия в мире!
– Вздор! – Кестлер, обозленный тем, что прерван поток его мыслей, едва и сам не сорвался на крик.
– Во время Грюнневальдского сражения, которое было угодно помянуть магистру, – сказал Фелькензам, – рыцари домчались до польских и литовских пушек раньше, чем те успели сделать второй выстрел, и вытоптали их начисто, а потом уже взялись за татар и смоленские полки. Если бы не разбойничья тактика князя Витовта… да еще и отсутствие пехоты – история пошла бы совсем по-другому, А сейчас у нас есть пехота! Ландскнехты, пикинеры и арбалетчики вполне могут противостоять стрельцам, дать возможность рыцарям перестроиться и нанести не один, а два, три, сколько нужно таранных ударов!
– Вы видели гуляй-город, Фелькензам? – участливо спросил Кестлер.
Рыцарь на миг замолчал.
– Только слышал, – признался он. – Какие-то доски на полозьях или колесах? Этим не остановить рыцарей!
– А вы знаете, – тем же тоном продолжал магистр, – что пушки сейчас совсем не те, что были во время Грюнневальда?
– Тогда они не убили и сотой части атакующих,
– пожал плечами упорный тевтонский паладин, – сейчас будет несколько хуже, я полагаю. Но все одно
– дело решат удары копий и мечей!
– Если бы ангелы небесные вселили в мою душу ту же уверенность, что вселили в вас… – Кестлер надолго замолчал, а потом продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91