– Сны цветные видеть стал, – помедлив, сказал Пшибышевский. – После первого ранения такого не было.
– После чеченского осколка?
– Нет, еще в школе, на фехтовании маска слетела. Партнер клинок в сторону отвел, но эфесом залепил так, что… В общем – три шва, сотрясение, минус два боковых зуба.
– А теперь видишь в цвете? Это отрадно. Надеюсь – чистая порнография мерещится? Никаких антисоветских демонстраций, ковбоев и бейсбола?
Стае устало прикрыл глаза. Этот балаган, в который его дядя превратил бывшее отделение комитета, начинал его раздражать.
– Одни бабы, пляжи и пальмы, – через силу выдавил он. – Никаких демонстраций и прочих противоправных действий.
– Хвалю. Объявляю тебе от лица службы благодарность! Но тренировки придется усилить. И сделать поразнообразнее.
Стае про себя застонал.
– Думаю, товарищ полковник, ненадолго эти цветные сны. Косоглазые товарищи скоро опять отобьют. Эти эфесы помассивней будут, чем на спортивной рапире.
– Но и ты с годами стал крепче, чекист, – подмигнул полковник. – Не первый год в органах, что тебе парочка-другая сотрясений? Ничто нас в этой жизни не вышибет из седла… Кстати о седлах… Прапорщик Елизавета!
В дверях тут же возникла «секретарша».
– С завтрашнего дня будете объезжать данного молодого человека. Ему уже бабы и пальмы мерещатся. Шутки шутками, а он не просто какой-нибудь дворник, а мужчина с табельным оружием. А ну как что в голову ударит?
– Так точно, – солидно кивнула шевелюрой, аккуратно уложенной на принципиально «штатский» манер прапорша. – Заезжу до упада. Ничего в голову не стукнет. И пальмы сниться перестанут.
Стае мрачно встал и подошел к окну, глядя на безмятежный московский дворик, где облетала листва.
«А чем я недоволен, в сущности? – подумал он. – Весело, деньги платят, никаких тебе вынесений служебных несоответствий и командировок куда не надо. Другие бы за это дядя Саше ноги целовали, а мне их манеры не нравятся».
Он повернулся к столу.
На него смотрел улыбающийся полковник, вертя в руках стасово удостоверение.
– И старые кони на что-то годятся, не так ли? – спросил он у Елизаветы, потом насупился. – Надо к тебе корочку гвоздями прибить, что ли. Недалеко так до беды, враги не дремлют!
Стае протянул руку, с удовольствием отметив, что пальцы совершенно не дрожат.
Взял удостоверение и положил его во внутренний карман пиджака, подумав: «Надо бы туда взведенную мышеловку установить, или противоугонное устройство».
– По ментальному самоконтролю тебе двойка, капитан, – заметил полковник. – Чуть мысли смешались – можно из тебя веревки вить, если знаешь – как. Посему мой приговор остается в силе – тренировки наращивать и наращивать. Баб и вермут урезать до необходимого минимума.
– Разрешите идти на пост? В смысле – в спортзал? – спросил Стае сухо.
– А когда ты собираешься с Елизаветой обговаривать время и место встречи?
«Это что, не шутка была? » – колыхнулась в голове мысль, и под хохот дяди и зловредной прапорши он заполошно схватился за карман с удостоверением.
– Встречаемся, товарищ капитан, – официозным тоном сообщила Елизавета, – в три ноль-ноль на метро ВДНХ.
– И что там?
– Там… – мечтательно закатила глаза прапорша, потом раздвинула слегка влажные от помады губы и провела кончиком языка по жемчужным зубам. – Там кони.
– Не понял.
– Четвероногие кусачие животные. Используемые человечеством примерно с эпохи неолита в качестве вьючного или верхового скота.
– И мы их будем… это… того…
– Именно так. Использовать в качестве верховых животных. У меня, между прочим, разряд.
– Товарищ полковник, – Стае побагровел. – Это-то зачем? Мечи, кони, тесты эти дурацкие?
– Ты не думай, – участливо сказал дядя Саша, – за тебя партия давно все продумала. Осталось действовать.
Совершенно неожиданно для себя Пшибышевский скорчил зверскую физиономию, щелкнул каблуками и вознес руку в фашистском приветствии:
– Хайль!
И тут же почувствовал, что ремешок на наручных часах его странно болтается. Опустил глаза и успел увидеть мелькнувшую руку прапорихи. Та сконфуженно потупилась.
Умиленно глядя на племянника, полковник наставительно изрек:
– Аомка стереотипов и нарушение правил собственного поведения – верный путь к парированию любых попыток ментального контроля. Прапорщик получает двойку и наряд вне очереди за топорную работу. Засим все свободны. Можно оправиться и закурить.
Стае уже выходил вслед за оскорбленной прапор-шей, когда полковник сказал:
– Ас гитлеровской символикой ты не балуйся. Не по-нашему это, не по-славянски как-то. Ломка стереотипов – дело правильное. Но надо и меру знать.
– Так это древнеримское приветствие, товарищ полковник, – возмутился Пшибышевский.
– Грамотный, – грустно констатировал начальник. – Завтра коню свой интеллект покажешь. Свободен.

Глава 13
Объект

В кабинете дежурства «на телефонах» Стае стоял у окна, мрачно разминая себе поясницу. Напарник с обеда запаздывал. Вторым заступил Герман, чего никогда не было. Обычно симбиозником Пшибышевского становился один из терминаторов с первого этажа. Эти умели только рассказывать бородатые анекдоты да профессионально выхватывать из кобуры чужое табельное оружие. Было в их умении много сноровки, и никакого колдовства. Всякий раз Стае успевал почувствовать начало движения, осознать его и даже начать дергаться. Вот только двигался он объективно медленнее, чем оба бывших армейских спецназовца. Те, может, и не умели вести грамотное наружное наблюдение или взламывать компьютерные шифры, но в одиночку голыми руками разоружить караул – пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91