Если только в монастырь запрешься.
– Это – если кто в женский монастырь пустит,
– серьезно сказал Ежка. – Знаю я одну настоятельницу на Гадючьих Мхах…
– Вот таким ты мне больше нравишься, – капитан похлопал своего главного абордажника по плечу.
– Не забивай голову, мой тебе совет. Жизнь – она хитрая штука, сама распорядится. Может, и не подерется Москва с ляхами.
– Хорошо бы, чтоб не подралась. Они помолчали.
– А знаешь, почему мы в море не уходим на добычу, или в Нарву не возвращаемся?
– Известное дело, какого-нибудь ганзейца подстерегаем, что вдоль берега попытается прокрасться к Ревелю. Приказ, поди, был пресекать каботажное плавание, пока сухопутная рать подбирается к крепостям ливонским.
– Купцы после нашего прошлого рейда не скоро оправятся. Не без числа же у них корабли!
– Тогда чего-торчим в этой дыре? Скоро днища коггов да лодий ракушками порастут, плестись начнем, будто утки беременные.
– Ждем мы князя Басманова. Голубиная почта донесла – будет вскорости здесь. Велел все планы забросить и ждать. Особое дело назревает.
– Басманов… – почесал в затылке Соболевский.
– Надо его расспросить про поляков. Опричный воевода наверняка знает всю подноготную.
Через два дня, ближе к вечеру, с берега затрубил зычный рог Ярослава. На воду кинули кожаную лодку, сам Роде направился встречать высокого гостя.
– Маловата посудинка, – заметил Басманов, не здороваясь.
Датчанин-огляделся.
За опричником стоял Чернокрылый Легион едва ли не полным составом. Да и засечников у Ярослава прибавилось.
– Сейчас исправлюсь, – пообещал датчанин, зашел по колено в море и принялся размахивать по-особому факелом.
Вскоре прибыли еще лодочки.
– А ваш «Федор» стоит в Нарве. Наскочил на бревно, чинится. Так что располагайтесь по остальным пяти коггам, – сказал датчанин, обнявшись с назгу-лом. – А бабы ваши где? Этих двух валькирий я вижу, а белобрысая ведьма куда подевалась?
Майя и Тора, довольные новым прозвищем, захихикали.
– По особому делу услал я ее, – сказал Басманов. – Не скоро свидитесь. Что, медведь данский, запал на девицу?
– Стар я для такой егозы, – насупился Роде. – Просто не привык этих орлов видеть без нее.
– А что Соболевский? Не просился еще на берег списаться?
Роде посмотрел на Басманова с откровенным испугом. Простодушный гигант всегда с определенной опаской относился к опричнику, чья проницательность и въедливость вошла на Руси в поговорку.
– Скулит чего-то, – неопределенно буркнул датчанин. – Говорит – в монастырь уйдет. Женский.
– Надо мне с ним перемолвиться… – Басманов самолично поймал брошенный с борта флагмана конец, стал карабкаться по узловатому канату. Добравшись до середины, крикнул: – Тащите, стар я уже для такого дела!
Соболевский встретил его сабельным салютом, отвесил изысканный поклон. Вся абордажная команда была построена вдоль борта, вытаращив глаза и сомкнув щиты.
– Ты бы еще из пушек да пищалей велел палить, – проворчал князь. – Давай попроще, шляхтич. Накорми, что ли, гостей с дороги.
– Все готово, по-простому, но от души, княже. Басманов придирчиво оглядел стол, состоящий из досок, брошенных поверх четырех бочонков, накрытых трофейным парусом.
– Разносолов заморских много, а пожевать чего-нибудь, дабы плоть усладить не сыскали?
– Так что у врага берем, тем и кормимся, – развел руками Роде, вскарабкавшийся наверх вторым номером. – Запасов из Нарвы дней на двадцать хватает, не более. Рыбку зато сами ловим. Мои мавры отлично ее готовят. Отведай, князь, пальчики оближешь.
Басманов обреченно вздохнул, сел на ящик из-под огненного зелья, уставился на рыбу с ненавистью.
– Не люблю я гадов морских. Мне бы зайчатинки…
– Я людей отряжу поутру, настреляют дичи, – пообещал Роде.
К столу сел ангмарец, датчанин, поляк и случившийся на борту флагмана командир второго по величине когга, мрачный белобрысый чухонец по прозвищу Булава. Был он совсем недавно витальером, но, прослышав о каперском флоте, сам явился наниматься на службу. Зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Перед опричником он робел и прятал глаза, больше слушал, чем говорил.
Последним за стол уселся Аника-воин.
– Дело у нас будет особое, – сказал Басманов, – увезти из Дании принца Магнуса, претендента на престол.
Он обвел тяжелым взглядом всех присутствующих.
– Пока я не наговорил лишнего, хочу спросить: все ли готовы дальше служить царю-батюшке?
– От чего же, княже, обидеть ты нас хочешь? Или доселе мы своей кровью не доказали, что верны белокаменной Москве?
– Тут особый вопрос, боярин, и слова мои не к тебе. – Басманов вперил взгляд в смущенного датчанина. – Ты, Карстен, станешь драться за интересы московского престола? Ведь на той стороне вполне могут оказаться даны, одной крови с тобой?
– Нынешние правители моей родины мне не милы, – медленно и отчетливо произнес Роде. – Хотелось бы мне увидеть нового и справедливого короля для своей земли. Буду драться, как прежде.
И с наивной надеждой спросил:
– Ведь не придется нам бомбардировать с моря столицу? Жечь ядрами посады и мельницы?
– Бог даст – не случится. Войны у нас с Данией нет, тихо все сделаем – и не случится. Напротив, крепкий союзник будет у Руси в северной Европе.
Басманов забрал бороду в кулак, сощурился и спросил:
– А как пришлось бы бомбардировать города? Ушел бы со службы?
– Пожалуй, – сказал Роде. – Ушел бы. Опричник головой покачал.
– Другой воевода на моем месте уже бы в железа велел заковать за подобные речи.
– Знаю, не велишь.
– Не велю. Теперь к тебе, пан Соболевский, первая сабля флота нашего, слово.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91