Тэк заметил, как затвердел взгляд бармена, и задумчиво оглянулся на пришедшего. Лицо мужчины было очень худым, когда он снял шляпу, оказалось, что его светло-пепельные волосы аккуратно причесаны.
Он огляделся и задержал взгляд на Тэке.
– Приезжий? – вежливо осведомился он. В таком случае разрешите угостить вас. Я не люблю пить один, но еще не опустился так низко, чтобы делить компанию с этими койотами.
Тэк напрягся, ожидая, что со стороны сидящих за столиками последует какая-нибудь реакция. Он озадаченно взглянул на блондина и, обратив внимание на светившееся в его глазах циничное добродушие, кивнул.
– Конечно, я с вами выпью.
– Меня зовут, – добавил высокий мужчина, – Энсон Чайлд. По профессии я адвокат, по воле обстоятельств – игрок, а по натуре – ученый.
Вы, очевидно, удивляетесь, почему эти люди не обижаются, когда я упоминаю о них как о койотах. На это есть три причины. Во-первых, подсознательное чувство истины заставляет их правильно оценить справедливость термина. Во-вторых, они знают, что мне присуща достаточная ловкость в проповедовании евангелия от полковника Кольта. В-третьих, они понимают, что я умираю от туберкулеза и в результате не боюсь смерти от пули. Их сдерживает страх, но не только он. Скажем так: все дело в математике. Эту проблему со сколь-нибудь существенным итогом не удалось решить ни одному из них. А проблема заключается в следующем: сколько из них отдадут богу душу, прежде чем умру я.
Поэтому обратите внимание, мой друг, в какое затруднительное положение ставит их это, а также неприятное осознание того факта, что пули не выбирают свои жертвы, и я тоже. Некоторых из них, которые могли бы попытаться сразиться со мной, сдерживает понимание того, что мне о них известно, а стало быть, они знают, что умрут первыми.
Чайлд задумчиво посмотрел на Тэка.
– Я слышал, когда вошел, что вы справлялись о работе ковбоем. Вы представляетесь мне честным человеком, а для таких здесь не место.
– Мне кажется, что на этой земле жили честные люди, – старательно подбирая слова, сказал Джентри.
Энсон Чайлд внимательно изучал свой стакан.
– Да, – ответил он, – но в нужный момент у них не нашлось лидера. Один не терпел насилия, другой слишком верил в законность, а остальным не хватило решимости.
Если здесь и был у Тэка единомышленник, то это Энсон Чайлд. Тэк допил виски и направился к двери. Обернувшись, он встретил взгляд бармена.
– Поезжай дальше, – сказал тот.
Тэк Джентри улыбнулся.
– Мне здесь нравится, – сказал он. – Я остаюсь!
Он запрыгнул в седло и повернул гнедого в сторону Санбоннет-Пасс. Тэк все еще не имел представления, что же произошло здесь за год его отсутствия. Замечание Чайлда вместе с тем, что сказали другие, прояснило мало. Очевидно, какие-то сильные и решительные люди приехали и захватили землю, а им не смогли противопоставить ни силы, ни организации, ни лидерства.
Чайлд сказал, что один не терпел насилия. Это, должно быть, дядя Джон. Тот, кто слишком верил в законность, – Билл Лондон. Он всегда стоял горой за право и порядок и стремился решать все вопросы законным путем. Остальные были честными людьми, однако они владели лишь маленькими ранчо и были не в состоянии противостоять насилию. Но что бы ни произошло здесь, пришельцы наверняка действовали быстро и решительно.
Если бы вопрос стоял только об одном ранчо, все было бы по-другому. Но они подчинили себе несколько ранчо и городок.
Гнедой шел по тропе легким галопом, огибая высокие красноватые утесы Горы Конокрада и переправившись через широкий ручей у Прицела. Перевал Санбоннет-Пасс открылся перед Тэком, как ворота в горной цепи. Слева, в рощице, виднелся небольшой глинобитный дом и кораль.
Когда он подъехал ближе, то увидел, что в корале стоят две лошади. Когда он узнал их, его глаза сузились. Пуговка и Черныш! Две любимых дядиных лошади, которых он вырастил с жеребячьего возраста. Он соскочил с коня и направился к ним, когда увидел на крыльце троих человек.
Он повернулся и его сердце застучало сильнее. Бетти Лондон не изменилась.
Ее глаза расширились, а лицо смертельно побелело.
– Тэк! – выдохнула она. – Тэк Джентри!
Она еще не кончила говорить, а уже Тэк заметил, с каким удивлением повернулись к нему двое стоящих рядом с ней мужчин.
– Да, Бетти, – сказал он тихо. – Я только что вернулся.
– Но… но… нам говорили, что ты убит!
– Не убит. – Он перевел взгляд на двух мужчин – одного широкоплечего и широкогрудого, с квадратным, смуглым лицом, другого худощавого, костистого, со звездой шерифа, очевидно Дика Олни. Первый, наверное, это Вэн Хардин.
Тэк взглянул на Олни.
– Я слышал, что мой дядя был убит. Вы расследовали его смерть?
– Да, – осторожно ответил Олни. – Он был убит в честном поединке. С оружием в руках.
– Мой дядя, – возразил Тэк, – был квакером. Он никогда в жизни не взял бы в руки оружие!
– У него была плохая реакция, – холодно сказал Олни, но когда я его нашел, он держал в руке револьвер.
– Кто его застрелил?
– Парень по имени Содерман. Но, как я уже говорил, это был честный поединок.
– Черта-с-два! – взорвался Тэк. – Я никогда не поверю, что дядя Джон был вооружен! Револьвер ему просто подложили!
– Вы слишком торопитесь с выводами, – вкрадчиво сказал Вэн Хардин. – Я сам его видел, да и свидетелей было много.
– Кто они? – требовательно спросил Джентри. – Кто видел поединок?
– Они видели револьвер в его руке. В правой руке, – сказал Хардин.
Тэк вдруг хрипло рассмеялся.
– Все ясно! Дядина правая рука не действовала с тех пор, как его тяжело ранили под Шило, где он пытался вынести с поля боя раненого солдата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19