Наши лица ласкал теплый ветер.
— Этот ветер называется шинук, — сказал Каин. — О нем говорил Этан, помнишь?
К рассвету снега почти не осталось, а дорога к водопаду превратилась в черную вязкую грязь. Я вытащил таз на улицу и вымылся по пояс. Воздух был чудесный.
Установилась хорошая погода, и мы с Каином принялись за лесопилку — разметили участок и начали закладывать фундамент. Крофт и Нили Стюарт отправились на охоту, в поселке стояла тишина.
Мы работали неторопливо, укладывая большие камни в фундамент, а те, что поменьше, откладывали для дымохода. Каин работал легко — даже самые тяжелые валуны были ему нипочем.
— Ты был в лавке, когда Морелл покупал одеяла? — вдруг спросил он.
Потянувшись, чтобы размять спину, я ответил:
— Он и одежду купил. Похоже, намерен здесь остаться.
Каин помолчал, потом вытащил трубку и раскурил ее.
— Он нам может пригодиться. Ты говоришь, он образованный?
— Да.
— Тогда он составит компанию миссис Макен. Ей давно хотелось встретить образованного.
Я с удивлением глянул на него.
— Мне это и в голову не приходило. Им даже нечего было сказать друг другу.
— Дай только время. Что и говорить, ей не хватает ученых разговоров. Я пару раз слышал ее мужа. Он был очень умен, хорошо говорил и всегда — со смыслом. Я так никогда не умел, — добавил Каин.
— Если ты говоришь, то всегда — в точку. А это важнее всего.
Он снова взялся за работу, однако, разговор этот меня смутил. В голосе Каина звучали ноты зависти. Прежде он всегда казался спокойным, уверенным в себе и ошибался куда реже, чем все остальные. Он был словно вырублен из одного куска камня, мне и в голову не могло прийти, что он находит в себе какие-то изъяны. Недостаток образования — это да, но было еще что-то такое, чего я никак не мог определить.
Мы прервали работу на лесопилке и отправились туда, где вскоре должны были вырасти школа и церковь. Когда в конце дня мы собирали инструменты, Каин сказал:
— Вечером мы приглашены к Рут Макен. Там будет спектакль.
— Что?
— Спектакль, представление. Это та девчонка, что ты привез. Говорят, она артистка. Собирается петь и читать стихи.
— Артистка? Она?
— Иногда они начинают с детства. Что ж, хоть какое-то развлечение. Надеюсь, миссис Стюарт не поднимет шума.
— А чего ей не так?
— Она считает, что негоже ребенку выставляться. Заявила это перед всеми. И была очень убедительна.
— Неправда, девочке это полезно, — сказал я. — Ей, наверное, кажется, что мы ей дали все, что могли, а она нам — ничего. Она думает, что должна чем-то отплатить. А если миссис Стюарт не хочет смотреть, никто ее не заставляет.
По-прежнему было тепло. Закончив все дела, мы отправились к миссис Макен. Этан и Буд ужо разложили по чурбакам доски, устроив нечто вроде скамеек.
Чопорные Нили Стюарт с женой уже были там. Том и Мери Крофт старались им подражать, но получалось у них неважно. Не знаю, чего все ожидали и чего ждал я сам. Может быть, это будет что-то вроде школьных «дней открытых дверей» или церковных представлений, когда детишки по очереди встают на стул и «читают стишок».
Но ничего такого не случилось.
Она стремительно вышла и сказала:
— Я Нинон Вовер из Бостона и Нового Орлеана. Теперь я здесь.
Ребенком она не выглядела, была хорошо сложена и держалась отлично. Она пела «Старое дубовое ведро», популярную в то время песню, а потом «Дом, милый дом» из оперы Джона Говарда Пейна «Клари». Голос у нее был красивый, на удивление сильный и хорошо поставленный, и Морелл, который сидел рядом со мной, прошептал:
— Она даже лучше, чем была ее мать… гораздо лучше.
Ничего общего с тем хрупким, дрожащим от холода детенышем, которого я держал перед собой в седле тем морозным днем.
Потом она отбивала чечетку и читала стихотворение журналиста из Филадельфии, умершего несколько лет назад. Его звали Э. А. По, а стихотворение называлось «Ворон». Раньше его слышал только Морелл, который, как выяснилось, познакомился с этим По через их общего приятеля, Джорджа Липпарда, тоже писателя.
Никто не знал, что нужно делать, когда она закончила, но, вслед за Мореллом и миссис Макен, все зааплодировали. Я вдруг ощутил, что отношусь к этой девочке как-то странно, не так, как раньше. Каин взял ее за руку и сказал:
— Мисс, я никогда не слыхал такого прекрасного пения!
— Нинон, научи и меня так танцевать! — подлетела к ней Мэй Стюарт.
— Мэй! Прекрати! — резко обернулся к ней Нили.
Когда публика разошлась, мы с Дрейком, Рут и Нинон еще долго сидели и беседовали. До сегодняшнего дня я не знал ее имени.
Она выступала на сцене с самого детства, играла детей в разных спектаклях, работала в Нью-Йорке, Филадельфии, Балтиморе, Мобиле, Новом Орлеане и Сан-Франциско. Когда их шоу в Сан-Франциско закрылось, они поехали в Нью-Йорк, но по дороге мать заболела воспалением легких и умерла в горах западнее нашего поселка.
— Живи с нами, если тебе нравится, — сказала ей Рут Макен. — Нам хотелось бы, чтобы ты осталась.
— У нее в Новом Орлеане есть родня, миссис, — отозвался Морелл. — Но она не хочет к ним ехать, а я не хочу отпускать ее от себя.
— Ну и нечего выдумывать, — вдруг выпалил я. — Мы живем небогато, но я добьюсь, чтоб нам всего хватало.
— Не знаю. Я еще не знаю, чего хочу.
— Торопиться некуда, — сказала Рут Макен. — Можно не спеша все обдумать и решить.
Когда Нинон собралась спать, мы все вышли из дома. Морелл сказал:
— Девочка происходит из старой и очень хорошей семьи. Все ее предки по отцу были актерами, но не какими-то там бродячими артистами. Один писал прекрасную камерную музыку, а другой был придворным органистом.
— А мать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95