Эд Хантер, несомненно, бросился за этим ружьем, когда его ранили.
Поколебавшись, Джим Торн повернул обратно к стойлам, где насыпал немного зерна в походный мешок и привязал его к седлу под свернутым одеялом. Затем он вывел коня наружу и вскочил в седло.
От плато Полумесяца его отделяло двадцать миль, но те, кого он преследовал, должны были двигаться по тридцатимильному маршруту. Торн был уверен, что Оттены, осевшие здесь совсем недавно, не могли знать кратчайший путь через Дождевой ручей и седловину к Западной Вилке.
Станция сгорела дотла, двое его друзей убиты, а жена похищена. В сердце у Торна не осталось места для жалости.
Анджела выросла на востоке — эта милая домашняя девушка стала ему хорошей женой, только ей не нравилось, что он не расстается с оружием. Она слышала, что однажды он убил человека, какого-то грабителя. Но то было еще в Техасе, задолго до их свадьбы. И они жили душа в душу до тех самых пор, пока не появился Лонни Мейсон.
Джим Торн сразу его раскусил. Застенчивый, довольно смазливый, на вид не старше двадцати, Лонни казался Анджеле тихим и безобидным пареньком, но Джиму достаточно было увидеть его лишь раз, чтобы разглядеть в нем прирожденного убийцу.
Не единожды Лонни заглядывал на ранчо поболтать с Анджелой, и всякий раз в его глазах чувствовалась едва скрытая насмешка над Джимом. Лонни слыхал про Джима, и, хотя Торн на своем веку убил всего одного человека, он когда-то был рейнджером в Техасе, где завоевал внушительную репутацию. И его репутация была для Лонни что наживка.
Все произошло неожиданно. Часть скота отбилась от стада, и Торн с Фредом Барлоу отправились на поиски. По дороге они наскочили на Лонни в компании незнакомого мужчины — те свежевали тушу теленка… из стада Барлоу.
Лонни выхватил револьвер с невероятной быстротой, но Джим Торн еще не забыл уроки, которые дала ему жизнь в Техасе. Лонни упал навзничь с простреленным сердцем, но одна из пуль незнакомца успела вспороть Фреду пояс, прежде чем выстрелы Торна спасли старика.
Анджела была глубоко потрясена. Джиму навсегда запомнился ужас в ее глазах, когда он по дороге к шерифу заезжал на ранчо с двумя трупами, перекинутыми через седла коней убитых.
Она выслушивала его объяснения, но казалось, слова не оставляли отзвука в ее сознании. Она не верила, что Лонни был способен на кражу, не говоря уже об убийстве. Джим Торн слишком поспешно делал выводы и был слишком скор на руку. Она знала, что рано или поздно этим кончится, если он не прекратит носить с собой оружие. Фред Барлоу тоже пытался ей втолковать, как было дело, но она могла осмыслить лишь то, что ее муж пролил кровь двух человек, одним из которых был юноша с мягким голосом и женственным лицом…
Они спорили об этом несколько раз, и в конце концов Джим вышел из себя. Он наговорил кучу лишнего — сказал, что она не может быть женой человеку из здешних мест, и, если ей угодно, пусть убирается с Запада в родные края. Все это было сказано в порыве гнева, и он был ошарашен, когда, вернувшись в один прекрасный день, не застал ее дома.
Низкие тучи, налившись тяжестью дождя, нависли над прерией, когда он обогнул гору у входа в каньон Дождей. Свернув на тропинку над ревущей водой, Торн снова начал подъем. Послушный конь был давно к этому привычен. Раскаты грома в глубине каньонов отражались от скал, словно гигантские валуны катились по неровному мраморному коридору, стены которого отзывались гулким эхом.
Сосны уже не были зелены, они потемнели от дождя. Качаясь в седле в такт неторопливому шагу коня, Торн щурился, стараясь разглядеть впереди седловину, через которую лежал путь к Западной Вилке.
Когда Джим Торн добрался до уступа, дождь снова усилился. По обе стороны виднелись пики, каждый выше десяти тысяч футов; сама седловина находилась на восьмитысячной отметке. Кругом почти не было деревьев; дождь сплошным потоком падал на голые камни.
Не останавливаясь ни на миг, Джим смотрел, как молнии перескакивают с пика на пик и с треском вонзаются в скалистые склоны. Дождь исхлестал его плечи до тупой боли; конь несколько раз пытался свернуть с пути, но Торн упрямо гнал его вперед, и вскоре, оставив седловину позади, они начали спуск.
Из перелеска Джим Торн взглянул в сторону нагорья. Прямо перед ними лежал причудливый лабиринт, путаница изломанных каньонов среди вздымавшихся в небо пиков. Красные скалы увенчивались стройными рядами сосен, которые были похожи на орудийные батареи, ощетинившие стволы на фоне темно-серого неба. Джим пустил коня под гору, и тот перешел на уверенную рысь.
Оттены наверняка отстали, поскольку они пошли в обход и, не зная местности, были вынуждены двигаться с осторожностью. Торн вдруг увидел глубокую трещину по правую руку; повернув коня, он направился через сосновую рощицу и нашел узкую тропинку, что вела ко дну каньона.
Под ними с ревом неслась масса пенящейся воды: тропа огибала реку, едва ее не касаясь. Конь зафыркал, подал влево, но, повинуясь настойчивому седоку, боязливо тронулся вниз. Через полчаса дорога повела вокруг горы в сторону от ущелья, вышла на ровный пятачок высокогорья, и, когда Торн снова дал коню передышку, они уже были в густом сосновом бору над нагорьем Полумесяца.
Найдя несколько сосен, кроны которых соприкасались, надежно защищали от дождя, Джим Торн устало сполз наземь и чуть погодя, сняв с коня удила, привесил ему на морду торбу с зерном. Оставив его, Торн пробрался сквозь деревья и окинул взглядом лощину.
Он увидел все ту же старую хижину, какой она запечатлелась в памяти в последний раз — приземистое строение с конюшней сбоку и загонами в двадцати шагах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131