Их было два на расстоянии нескольких ярдов друг от друга.
Опустившись на колени, я обмыл лицо и шею, попил, как всегда, сначала немного воды, потом чуть больше, а потом просто опустил голову в воду. Выбрав место поудобнее, сел лицом к пустыне, откуда должны были вот-вот появиться мои преследователи, вытащил из-за пазухи кусочек сушеного мяса и откусил. Жевал медленно, сосредоточенно.
Пошевелив пальцами ног, почувствовал резкую боль. Наклонившись, увидел, что мои ноги стерты до крови, кожа на подошве потрескалась, а в трещины набился песок — мокасины совсем развалились.
Зачерпнув воду левой рукой, поскольку в правой я держал ружье, помыл и ноги. На это у меня ушло не меньше часа времени.
Вслушиваясь в ночь, я ничего не уловил. Сняв с себя кожаную куртку и достав нож, я приступил к ремонту мокасин. Однажды мне уже приходилось этим заниматься, используя шнурки от ворота и нижние части рукавов. Время от времени я склонялся к роднику и пил. Наконец, почувствовав, что напился, отошел подальше от воды, облюбовал место на песке возле камня и, рухнув, мгновенно провалился в небытие.
В ночи горели звезды, ветер шелестел сухими листьями, сорванными с какого-то кустарника, шуршал песок, и теперь что-то явно передвигалось в ночной мгле. На этот странный звук я и открыл глаза.
Ко мне приближался человек.
Я сел. Край неба на востоке окрасился в бледный серый цвет. Значит, близился рассвет. Взяв в руки ружье, я направил его на шедшего из пустыни, похожего на ночной кошмар человека с дикими выпученными глазами.
— Воды! — только и прошептал он. — Пить!
— Брось свое ружье! Нож тоже! — приказал я.
— Умерли... там... умерли...
— Пей, черт тебя возьми!
Жадно припав к источнику, хватая ртом воду, захлебываясь, он начал пить. Но почти тут же я схватил его за волосы и оттащил от источника.
— Погоди, глупец! Ты убьешь себя.
Небо на горизонте из серого превратилось уже в розовато-желтое. Я внимательно рассматривал человека. Наверняка это был англичанин. Красное, сожженное солнцем лицо и нос, изуродованное безобразным шрамом лицо. На ногах пришельца, вместо обуви, болтались лохмотья.
— Где все остальные? — Мой голос срывался.
— Умерли... умерли!.. Все!.. Там! — Он поднял руку, махнув в сторону пустыни. — Умерли. Все.
— Среди них и Федерико?
— Он вернулся. Чтобы взять новых лошадей и продолжать преследовать тебя. — Человек посмотрел мне в глаза. — Так что считай, что ты тоже покойник, Его люди будут поджидать тебя, когда ты будешь выходить из пустыни. Если не умрешь здесь, они станут сторожить тебя возле каждой впадины, где есть вода. Один из людей Федерико знает, где ты можешь пройти. Они будут ждать...
Осторожно, стараясь не поворачиваться к нему спиной, я оторвал остатки рукавов от моей кожаной куртки, потом одним из них закрыл отверстие на втором, соорудив таким образом какое-то подобие сосуда, используя кожаные шнурки, оставшиеся от ремонта мокасин, стал сшивать нечто наподобие фляги.
Бандит внимательно наблюдал за моими действиями.
— Если ты полагаешь, что это годится как емкость для воды, то ошибаешься: она вся вытечет.
— Может быть. Но не вся.
— Дурак! Они все равно поймают тебя.
— Они не учитывают этого. — Я махнул рукой в сторону пустыни.
Заметив, что человек по-прежнему не сводит глаз с воды, я позволил ему попить еще немного.
— Дурак, — повторил он устало.
— Дурак, но живой, — ответил я.
Опустив свою «флягу» в воду, я вытащил ее полную до краев. Но вода ручьями вытекала из нее.
— Вот... видишь, — с некоторым оттенком злорадства произнес человек.
Немного жидкости внутри все же удержалось. Я погрузил «флягу» еще раз, но на большую глубину и оставил ее там мокнуть.
— Ты!.. — Я поднял ружье. — Вставай!
Испуганно глянув на меня, он медленно поднялся.
— Там, справа, бьет другой родник. Иди к нему и сиди там. Если хоть раз поднимешься после того, как дойдешь туда, я тебя немедленно пристрелю.
Шатаясь, он побрел туда, куда ему было приказано, и не сел, видел я, а буквально свалился на землю.
— Ты зря собираешься уходить отсюда, тебя убьют, — предостерег он меня еще раз.
Сказав это, он растянулся на песке и тотчас заснул. Хотя между нами и было всего каких-нибудь тридцать — сорок футов, я чувствовал себя гораздо свободнее и безопаснее. Сидя спиной к роднику, я отдыхал, подремывая. Бандит ни разу не пошевельнулся.
В течение долгого дня я не занимался ничем, давая возможность своим ногам немного отдохнуть, и старательно пропитывал себя водой. С заходом солнца я достал свою «флягу», взял ружье и повернулся лицом к пустыне.
Бандит тоже поднялся на ноги и пошел ко мне со словами:
— Ты умрешь! Тебя там убьют!
У меня не было никакого желания отвечать ему, да и времени не было, чтобы оборачиваться назад: слишком долгий предстоял мне путь.
— Ты умрешь, — продолжал он надрываться в крике и даже пробежал за мной несколько шагов. — Тебя убьют! — хрипел он.
С полной воды «флягой» я продолжал упрямо шагать в глубь пустыни.
— ...Умрешь! — долетел до меня обрывок его истошного крика.
Далеко впереди маячили горы, а там, где горы, всегда обнаружишь несколько впадин, в которых скапливается вода. В кожаной моей сумке, понимал я, ее хватит не надолго. Сейчас, пока кожа влажная, она держит жидкость, но стоит ей начать высыхать и съеживаться, как тотчас вода начнет уходить, и останется каких-нибудь несколько глотков.
Несколько глотков... а потом?
Подумав о Мегги, я вдруг сказал вслух то, что никогда не позволял себе произносить раньше:
— Мегги, я люблю тебя.
Ноги снова кровоточили, каждый шаг давался с мукой. Я выбрал далекую звезду, сияющую над далекими горами, и, ориентируясь на нее, зашагал в ночь, в пустыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150