А вам пора побеспокоиться о собственной безопасности.
— У меня нет людей, как нет и безопасности... Вы прогнали всех.
— Пишите письмо! — Мисс Нессельрод подошла к креслу дона Исидро ближе. — Думаю, его можно отправить с кем-нибудь из тех, кто раньше работал на вас.
Елена взяла из бюро бумагу, чернила и протянула дону Исидро.
Несколько секунд тот молча, будто невидяще смотрел на лист бумаги, затем медленно, с неохотой начал писать.
— Ты уничтожила меня. — Он поднял мрачный взгляд на Елену.
— Нет, брат, я старалась спасти тебя. Ты же все разрушил. С самого начала твоя дурацкая гордость и ненависть уничтожили все, чем ты был или мог стать.
Ты стал жестоким, безжалостным, но в какой степени это произошло из-за дона Федерико? Думаю — в немалой. Он был твоим злым гением и всегда под рукой — советующий, знающий все наперед. По-моему, ты смягчился бы еще много лет назад, не будь этого человека рядом.
Старик заерзал в своем кресле и вдруг пробормотал:
— Кроха... Он называл меня дедушкой.
Келсо убрал оружие.
— Мадам, уже поздно. Не знаю, как вы, но я страшно устал и едва держусь на ногах.
— Да, да! Мы должны идти. — Мисс Нессельрод посмотрела на донну Елену. — Вы пойдете с нами?
— Нет, я останусь. — Твердость не изменила ей и на этот раз. — Брат нуждается теперь во мне более, чем когда-либо...
Питер Буркин расседлал лошадь в импровизированном загоне, среди деревьев, сквозь которые пробивался блеск воды Потайного Озера. Питер приехал сюда позже, чем предполагал, и теперь ему придется провести тут ночь, что он делал крайне редко.
Взвалив на плечо тяжелый мешок, взяв в руку другой, Буркин пошел по тропинке.
Он приехал в самый разгар дня, когда небо сияло синевой, воздух был чистым и прохладным. Дважды Питер останавливался, чтобы передохнуть.
— Ты уже не так молод, Питер, как раньше, — громко сказал он себе. — Да и дорога стала куда круче.
Его ждал Альфредо, обхвативший голову своими гигантскими ручищами.
— С тобой все в порядке, мальчик? — только и спросил Питер. Альфредо поднял голову. Казалось, черты его лица отяжелели, а тело слегка раздалось, но, может быть, как показалось Буркину, это была всего лишь игра света.
— Нет, Питер. Я плохо себя чувствую. Стало тяжело ходить. Думаю, мои мускулы стали слабеть.
— Вот принес тебе немного еды, книги и все такое. Мне и самому стало тяжело бродить по этим дорогам. Полагаю, старею.
Питер посмотрел по сторонам.
— У тебя здесь красивое местечко, мальчик. Нигде нет такого мира и покоя.
— Я нашел Мегги Лаурел, — сообщил Альфредо.
— Она в безопасности?
— Сейчас она у индейцев с женой Франческо.
— Были неприятности?
— Да, с двумя бандитами. Один убежал, другого я... я столкнул.
— Ты столкнул?
Оба замолчали, наблюдая, как за горами, там, где плескался океан, скрывается красный диск солнца.
— Я могу что-нибудь сделать для тебя, малыш?
— Ты и так уже много сделал, Питер. Без тебя... без тебя я был бы ничто.
— Не переживай, Ал! — Питер взял ветку и поворошил ею хвою. — У меня никогда никого не было, пока я не встретил твою мать и тебя.
Одно время я много мечтал, но ни одно мое желание так и не исполнилось. Не получил образования, не умею хорошо читать, как ты и Верны... Да, я наделал немало ошибок, прежде чем повстречал твою мать.
— Она мне не родная...
— Знаю это, мальчик. Но она считала себя твоей матерью, так же, как я считаю отцом. Умирая, она сказала мне, что ты не похож на других, и наказала заботиться о тебе.
— Что ты и делал всю жизнь. Ты был отцом, которого у меня никогда по сути не было. Ты очень добрый, Питер.
— Я старею, мальчик. Дороги становятся для меня крутыми. Если со мной что-нибудь случится...
— Не беспокойся об этом, Питер. Не думаю, что и мне долго осталось жить.
Питер начал что-то говорить, но Альфредо, будто не слыша, поднял руку в знак протеста.
— Нет, Питер, я чувствую это. Я устал, понимаешь? Я любил эти горы, очень любил. И Иоханнеса. Он многое значил для меня. Мы беседовали с ним, понимаешь? Благодаря книгам. То, что ему особенно нравилось, волновало, вызывало сомнения, он каким-то образом сообщал мне. Но я никогда не хотел, чтобы он видел меня. Просто старался быть для него другом. Если бы он увиделся со мной, его могло постичь разочарование. Оставляя ему книги, я представлял, как он их читает, что думает. По-моему, и он испытывал те же самые чувства...
— Он хороший мальчик. И любит пустыню, горы.
— Когда сгорел мой дом, я подумал, что это самое худшее, что могло со мной произойти.
— Знаю. Знаю, как долго ты трудился над тем полом.
— Мне хотелось сделать что-нибудь, что останется навсегда. В некоторых книгах, которые ты нашел в миссии, есть рисунки мозаик. Это то, что я стремился сделать...
— Становится поздно, малыш. Может быть, тебе лучше прилечь? Надо немного отдохнуть.
Альфредо ушел, и Питер Буркин остался один.
— Благослови тебя Господь! — мысленно сказал он вслед Альфредо.
Он был единственным близким Питеру человеком. Вот только дороги стали круче, в который раз за этот день думал он, ему стало тяжело добираться к месту их встреч. Буркин постарел. Люди начали замечать что-то за Буркином — он часто приезжает и уезжает куда-то, они спрашивают — куда и зачем. И в один прекрасный день один из этих любопытных не удовлетворится его ответом и наверняка последует за Питером...
Войдя в пещеру, Буркин увидел, что Альфредо неподвижно лежит на своей гигантской кровати, устремив глаза вверх.
— Вот, принес тебе поесть. — Питер начал выкладывать на сковороду картошку, потом достал из мешка кусок бекона. — Чем я могу помочь тебе, мальчик?
— Если как-нибудь заглянешь в Сан-Бернардино, собери там мои вещи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150