ведь теперь и я себе казался достаточно мужественным.
Темноволосая Келда О'Брайен пришла вместе с Филом Бернсом. У нее по-прежнему нос был в веснушках, голубые глаза смотрели весело и наивно. Фил почти не изменился, но как и все мы, просто повзрослел, превратившись в привлекательного, энергичного, элегантного юношу.
— Теперь я представляю в Лос-Анджелесе компанию «Адельсдорфер», а через нее — дочернюю компанию «Гамбург-Бремен», — как бы между прочим упомянул в разговоре Фил.
Мне доводилось уже слышать, что «Адельсдорфер» — компания-импортер, а «Гамбург-Бремен» занимается страхованием грузов, которые перевозятся по морю.
— У тебя неплохое место, — ответил я.
— Да. И мне нравится. Думаю, оно обеспечит мое будущее. — Фил посмотрел на меня, неожиданно улыбнувшись. — Не виделся еще со стариком Фразером? Посмотришь, как он изменился. Наконец-то закончил свою книгу и написал еще несколько вещей, опубликованных, кажется, в Лондоне и в Германии.
фразер завершил книгу, Берне питает твердую надежду на будущее... А что же я? На чем остановлюсь? Что представляю собой?..
Глава 38
Извинившись перед всеми и предупредив, что отлучусь ненадолго, я вышел на улицу, отвел своего коня к обводному каналу, где дал напиться, потом поставил в загон и бросил ему немного сена. Несколько минут постояв рядом, слегка потрепал по шее. Ночь выдалась холодной и звездной.
Дон Федерико?.. Я едва мог вспомнить, как выглядит этот человек, хотя несколько раз встречал его в городе, не сомневаясь, что он-то меня наверняка знает. Да, нелегко себе представить врагом того, с кем даже не знаком как следует.
Историю, рассказанную капитаном Лаурелом о предательском нападении на мальчика, можно было понимать как предупреждение: очевидно, не прямолинейно, но он хотел все же дать мне понять о возможности неожиданной атаки. Со стороны кого?..
Мысль о наследовании состояния деда сроду не приходила мне в голову, и я в который раз утверждался во мнении, что человек, так ненавидящий, никогда не оставит наследства предмету своей ненависти. Но меня интересовало другое: что во всей этой истории произошло по вине дона Исидро и какую роль тут сыграл дон Федерико? Несомненно, это он помогал моему деду, когда тот бросил меня умирать в пустыне. Дон Федерико был моложе отца, да и теперь, годы спустя, все еще оставался сравнительно молодым, по-прежнему все еще внешне привлекательным.
Калитка загона открылась, и, обернувшись, я неожиданно увидел Мегги, шагнул к ней. Она тоже сделала шаг навстречу.
— Ты так долго отсутствовал, Иоханнес, что я уж подумала, не случилось ли чего-нибудь.
— Я только напоил лошадь и постоял немного, размышляя. Знаешь, нелегко поверить в то, что человек, которого вовсе не знаешь, заинтересован в твоей смерти.
— Понимаю. Отец обеспокоен, что на тебя могут внезапно напасть. Он волнуется. — Помолчав, Мегги добавила: — А знаешь, твой другой дедушка, который был капитаном корабля, научил моего отца искусству навигации и помогал ему в первом плавании. Между ними существовала настоящая дружба. Поэтому и мой отец относится к тебе почти как к члену нашей семьи.
— Мне бы хотелось им стать, — не раздумывая, заявил я.
Смутившись, Мегги едва слышно произнесла:
— Не знаю, как обращаться с братом, ведь у меня его никогда не было.
— Я и не хотел стать твоим братом, Мегги, — окончательно смутив ее, проговорил я.
— Давай лучше вернемся в дом, — в ее тоне проскользнул холодок. — Порядочные девушки не должны наедине разговаривать с джентльменами.
Мы молча вернулись к крыльцу. Остаток вечера прошел тихо и спокойно. Я непринужденно беседовал сначала с Филом, потом перебросился парой фраз с Келдой, а потом мы продолжили нашу беседу с капитаном.
— Если ты серьезно решил учиться, — сказал он, — я могу отозвать моего боцмана из порта, хотя, конечно, на корабле много работы, но, думаю, помощники справятся и без него. У нас не так много времени остается до отплытия, поэтому тебе придется основательно потрудиться. Полагаю, боцман обойдется без формальностей: сам знаешь, восточные люди привыкли соблюдать все правила и ритуалы.
Так это и началось. В течение шести недель по шесть-семь часов в день я занимался с Лю Чангом. Крупный мужчина, невероятно сильный и ловкий, словно обезьяна, Лю родился где-то в северной части Китая и занимался борьбой с раннего детства. Он немного говорил по-английски, знал несколько испанских слов и во время наших занятий между делом обучал меня немного китайскому.
Моей целью теперь было овладение приемами самозащиты и нанесения точных резких ответных ударов. На то, чтобы глубоко постичь в теории и на практике какую-либо систему защиты, у нас просто не оставалось времени, но этим можно было заняться самостоятельно и позже. В настоящее же время мне важно было постичь технику нескольких приемов и ударов, которые можно использовать в случае необходимости, довести владение ими до совершенства, чтобы они стали для меня столь же естественными, как дыхание.
Время от времени, когда Лю Чанг был занят другими делами, я наведывался в загон, помогал Монте объезжать лошадей. И Джакоб по-прежнему часто приходил туда.
Черный жеребец теперь уже подходил к ограде и подолгу, когда я давал ему какое-нибудь лакомство, глядел на меня своими умными глазами. Он, правда, не позволял дотрагиваться до себя, но хлеб с моей руки брал. Я продолжал заниматься с двумя лошадьми — темно-серой в яблоках и гнедым жеребцом с темной гривой и хвостом. Оба были выносливы, резвы, легко усваивали то, чему их учили, и обладали неплохой скоростью.
— Посматривай за черным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150