Он уклонился от ответа, сделав вид, что не понял вопроса.
— Вы имеете в виду, не сомневаюсь ли я в том, что на реке Шелл есть золото? Не могу сказать, что сомневаюсь. Очень похоже, что оно там есть. И уж, конечно, независимо от того, есть оно или нет, это один из самых лучших районов на Западе. В общем, мне ведь все равно, есть ли там золото. У меня совсем другие планы.
— А какие?
— Мне хотелось бы основать ранчо в районе Биг-Хорн. Ранчо, где я мог бы видеть по утрам туман, плывущий белым облаком в долине, свои стада, бродящие по шелковистой траве. Мне хотелось бы иметь свое собственное место, свои угодья, тихие и безопасные, с хорошей прохладной водой, красивой природой, хотелось бы хоть что-то делать для этой страны, а не грабить ее.
— И жениться? Или у вас уже есть жена?
— На последний вопрос могу ответить отрицательно. У меня нет жены и никогда не было. А что касается вопроса о том, хочу ли я жениться — безусловно. Шопенгауэр note 2 где-то написал, что счастье рождается в виде близнецов. И я верю в это. Ничто не может быть прекраснее возможности поделиться своим счастьем с кем-нибудь еще. Работа вообще не имеет смысла, если не работать для кого-то или для чего-то.
— Ганфайтер, цитирующий Шопенгауэра! Это ли не конец света!
— На Западе вы можете встретить еще и не то. Если мужчина носит кольты и владеет ими, вовсе не значит, что он невежа или не получил хорошего образования. Многие достойнейшие этого мира стали пионерами на Западе, люди большого ума и выдающихся способностей. Мне не раз приходилось слышать у ковбойских костров дискуссии по вопросам философии на уровне, сделавшем бы честь университетам Беркли или Хьюма.
— Так, значит, вы ищете не золото?
— Конечно, нет. Золото — это власть, роскошь, женщины, вино и все такое прочее, что привлекает мужчин, но, с другой стороны, золото всегда связано с борьбой и войнами. А я этого не хочу. Я знаю, что мне нужно — ранчо и свой собственный дом, в котором можно трудиться и жить в свое удовольствие. Зачем растрачивать жизнь, чтобы иметь то же, что и другие, или больше их? Годы пройдут, и что останется? Воспоминания о суетной жизни и старость, когда наслаждаться тем, что заработал, уже поздно.
— Что произошло между вами и полковником Пирсоном?
— Это что, допрос? — быстро отреагировал Мэт и, улыбаясь, продолжил: — В свое время это было довольно серьезно: разногласия по тактике ведения войны с индейцами южнее этих мест, намного южнее.
— Командиром был он?
— Да. Я был проводником. Вольнонаемным.
Мэт пристально вгляделся в облако на горизонте, и его лицо приняло озабоченное выражение.
— Надвигается буря, и сильная. Нам лучше сейчас же вернуться.
Увлекшись разговором, они оставили караван далеко позади. Его совсем не было видно. Мэт заметил на горизонте темные тучи. Он хорошо знал, как опасны бывают внезапные ураганы в этих местах.
И действительно, едва он успел произнести эти слова, как порывы ветра сильной рябью пронеслись по высокой траве, освежая лица благодатной прохладой, в которой уже чувствовалось дыхание дождя. Они повернули лошадей и устремились к каравану. Поводья были брошены, и вольные кони, словно птицы, свободно летели по прерии. А сзади их подгонял ветер, уже несущий капли дождя. И вот уже вся равнина скрылась за серой завесой дождевых струй.
С первыми каплями дождя, прибившими пыль, воздух наполнился непередаваемым, странным запахом прерии. Жакин глядела на Мэта искрящимися от смеха глазами, и он улыбался ей в ответ. Дождь промочил его до нитки, и вода струилась по телу. От дождя его конь потемнел и стал почти черным, но, судя по всему, кони тоже нисколько не возражали против живительной прохлады после изнуряющей сухоты долгого дня.
Они достигли караван в бешеной скачке, рядом, ноздря в ноздрю, промокшие до нитки и хохочущие! Она, махнув рукой на прощание, повернула лошадь к своему фургону. Он подъехал сзади к фургону Толливера и просунул голову под тент в поисках плаща.
И только тогда вспомнил о своих опасениях и о своем решении действовать немедленно. Нужно повидать Люта Харлиса, прямо сейчас. Люта, Старка и других.
Спустя полчаса движение каравана прекратилось — стало слишком темно и грязно. Переселенцы составили из фургонов два сплошных кольца, разместив в центре скот. Пасти его за пределами ограждения в такую погоду было рискованно: животные, подгоняемые ветром и дождем, могли за ночь уйти на много миль. Обычно же быков на ночь не спутывают — они далеко не уходят. В караванной жизни это было немаловажным преимуществом.
Мэт нашел укрытие для своего коня и вычесал его, думая о том, как говорить с людьми. Ужинали в суете и спешке. Получив наполненную миску, каждый спешил в свой фургон под защиту тента, чтобы низвергающиеся с небес потоки воды не испортили вкус пищи.
Покончив с едой, Мэт поднялся и обратился к Биллу Шедду:
— Побудьте здесь, Билл, и присмотрите за обоими фургонами. Я отлучусь ненадолго.
Шедд не спеша раскурил трубку и глубоко затянулся.
— Хорошо, — сказал он и неожиданна добавил: — Эти фургоны из колонны А. Что-то они слабовато загружены, а? — Бардуль промолчал. — Как-то не вяжется. Вроде собираются заложить город, а основная колонна почти не загружена.
Мэт снова натянул дождевик, вглядываясь в свете лампы в лицо Шедда. Этот великан оставался для него загадкой. Время от времени, видя проницательные глаза этого грузного, с огромным животом, неопрятного человека, Мэт размышлял: а ведь Шедд-то вовсе не так уж прост.
— Билл, думать об этом не вредно, но язык, пожалуй, лучше держать за зубами.
Он застегнул плащ и сунул руки в карманы, чтобы проверить, можно ли быстро ухватиться за рукоятки кольтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69