Он прекрасно помнил, как около года назад русский боярин Боброк, ближайший сподвижник великого московского князя Дмитрия, пригласил в Москву на день ангела своей жены ее литовских родственников — князя Данилу и боярина Векшу. Сопровождая их, с княжеской охранной сотней ездил на Русь и стоявший сейчас против него воевода. Многие думали, что князь Данил останется в столь милой ему Москве навсегда. Однако тот возвратился, чем вызвал немало толков и пересудов. Искал тогда причину неожиданного поступка своего недруга и он, боярин Адомас… И вот сегодня, спустя год, этот странный вопрос воеводы.
— Нет, не думал. Когда вы вернулись, был удивлен.
— И, конечно, стал допытываться обо всем у боярина Векши? И что сказал этот продажный пес?
— Что князь Данило оказался верен Литве и своему великому князю, — уклончиво ответил Адомас.
— Ты поверил ему?
— Нет.
Воевода чуть заметно усмехнулся.
— Ты был прав. Князь Данило и боярин Боброк отлично знали, что за человек Векша, и ни в чем ему не доверяли. Зато они не остерегались меня. Потому лишь четыре человека в Литве и на Руси доныне ведают, зачем князь Данило ездил в Москву и почему вернулся оттуда. Это великий московский князь Дмитрий, его мудрейший советник боярин Боброк, мой князь Данило и я.
Адомас недоверчиво посмотрел на воеводу.
— Возможно ли такое? Три сановитых державных мужа и ты, простой воевода? Трудно поверить.
Однако Богдан совершенно не реагировал на ядовитое замечание собеседника. Его лицо оставалось спокойным, голос звучал бесстрастно, правая ладонь неподвижно покоилась на крыже меча.
— Опасаясь боярина Векши, который ни на шаг не отставал от князя Данилы, московский Дмитрий и Боброк, переодевшись в простое платье, сами ходили по ночам в опочивальню моего князя и вели в ней тайные беседы. На страже дверей опочивальни всегда стоял только я, ближайший воевода князя Данилы. Стоял, дабы ни одно слово, прозвучавшее там, не достигло чужого уха, но ты, боярин, знаешь, что для того, кто очень хочет видеть и слышать, не существует стен и дверей, равно как и стражи у них.
Адомас прищурился, его маленькие глазки пронизывающе уставились в лицо воеводы.
— Слуга, подслушивающий своего хозяина, уже изменяет ему, — осторожно заметил он.
— И ищет того, кому можно было бы подороже продать его тайны, — невозмутимо, как и прежде, прозвучал голос Богдана. — Ответствуй, боярин, желал бы ты стать пятым человеком, знающим самые сокровенные тайны своих недругов в Москве и Литве?
— Великий князь Ягайло щедро наградит того, кто откроет ему планы московского Дмитрия, — ответил Адомас, глядя в глаза воеводы.
Тот поморщился.
— Боярин, мы не маленькие дети, и оба знаем, что Литвой правят два человека: ты и потом уже великий князь. Потому и спрашиваю: что можешь обещать, ежели я сделаю тебя этим пятым человеком?
— Я еще не знаю цены твоему секрету.
Богдан понимающе хмыкнул.
— Боишься продешевить? Хорошо, слушай… Московский Дмитрий ведает о литовском сговоре с Мамаем и считает, что у Руси сейчас два ворога: на юге — Орда, на западе — Литва. Но дабы разбить их сразу, у Руси не хватит сил. И Дмитрий с Боброком замыслили громить своих недругов поодиночке. Они уже подняли на Мамая всю Русь и с этой доселе небывалой и грозной силой уничтожат вначале самого страшного и опасного ворога — Орду. Потом, боярин, они примутся за твоего великого литовского князя, старого недруга Руси и сегодняшнего союзника Мамая.
Вцепившись в рукоять заступа, Адомас жадно слушал воеводу, стараясь не пропустить ни одного его слова.
— Но московский Дмитрий понимает, что Орда и Литва вряд ли станут спокойно ждать, когда он разобьет их, и могут напасть на Русь первыми, причем в одно и то же время. Дабы не позволить растащить собственные силы по частям, а иметь возможность бить недругов порознь и единым кулаком, московский Дмитрий и Боброк замыслили следующее. Решив лишить Орду подмоги с запада и схватиться с ней один на один, они хотят вывести Литву из игры чужой силой, руками других ее ворогов. Ты их знаешь, боярин. На юге это бесчисленные степные орды, не признающие власти золотоордынского хана, на западе — поляки, на севере — крестоносцы. Когда Ягайло покинет с войском Литву, эти извечные его вороги по тайному сговору с Москвой двинутся на ваши кордоны. Внутри княжества их поддержат князья и бояре, тяготящиеся властью Литвы, а также Ягайловы недруги из литовской знати, кто давно уже недоволен им. А когда пожар в собственном доме, уже не до вражды с соседом. Поэтому литовскому князю придется спасать свое родное и кровное, а не зариться на чужое. Такова хитрая задумка московского Дмитрия и Боброка. Вот для чего нужна им помощь князя Данилы и прочих его единомышленников.
Воевода смолк, в упор посмотрел на Адомаса.
— Теперь и ты, боярин, ведаешь то, что знают на Руси лишь московский Дмитрий с Боброком, а в Литве я с князем Данилой. Какова, по-твоему, цена моим словам?
Отведя глаза от лица Богдана и уставившись взглядом куда-то в пространство между двумя крепостными башнями, Адомас некоторое время молчал.
— Воевода, мне слишком много лет, чтобы верить кому-то на слово, — наконец заговорил он. — Жизнь научила меня ценить лишь дела и поступки, все остальное — ничто.
— Я знал, что ты не поверишь мне, а потому пришел только сегодня. Ни днем раньше, ни днем позже. Был уверен, что потребуешь доказательств моих слов, а я их до сего дня не имел.
Адомас сразу встрепенулся, насторожился.
— А сейчас?
— Суди сам. Три дня назад к князю Даниле ночью прискакали трое конных. Он сам встретил их у ворот, проводил на свою половину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38