Русичи не знают слова «неволя», они свободны сами и не отнимают свободу у других. Они не жадны до золота и иного богатства. Самое дорогое для них — Русь, и в бою за нее они страшны.Священник часто застучал посохом в пол. Его глазки зло блестели, губы были искривлены.— Хватит, боярин, хватит, — прохрипел он. — Ты уже все сказал.Священник поднялся со скамьи, опираясь на посох и семеня ногами, приблизился к воеводе Огнену. Остановившись против него, вскинул подбородок, снизу вверх посмотрел на воеводу-великана.— Все слышал, воевода Огнен? Что все русы свободны и у каждого, будь он князь или обычный смерд, своя земля? А имеется ли она у твоих париков Парик — раб.

? Или хочешь, чтобы они, по примеру русичей, потребовали ее у тебя? Или чтобы твои повинники Повинник — закуп, крепостной.

стали свободными, во всем равными тебе, их хозяину?Огнен, опустив Глаза, не промолвил ни слова, и священник, язвительно усмехнувшись, направился к воеводе Гаджу. Встал напротив, сложил руки на посохе.— Тоже слышал Радула, воевода? О том, что все русы, смерды и бояре, воины великого князя и горожане вправе иметь оружие? Может, и в Болгарии ты желаешь такого? Тогда зачем ждать появления русов в Охриде, раздай сам оружие рабам, а мы посмотрим, что из этого получится. Возможно, кто-то из твоих закупов сам захочет стать боярином вместо тебя, а другой, возомнив себя равным во всем тебе, возжелает твою красавицу-жену? Скажи, ты этого ждешь от союза с язычниками?Гадж, отвернувшись, промолчал тоже, и священник, торжествуя, огляделся по сторонам.— Что затихли, бояре и воеводы? Отчего не говорите больше о братьях-русичах? Потому что они — друзья вашим повинникам и простым воинам, а не вам, кметам и боярам. Поэтому в Доростоле у князя Святослава нет ни одного знатного боярина, даже кмет доростольский Ганко покинул город. Зато у киевского князя тысячи болгарских дружинников и толпы черни, которым язычник киевский князь ближе и дороже вас, их бояр-христиан. Сегодня ваши смерды идут против Христа, держателя небесной власти, а против кого они взбунтуются завтра? Против земной власти, против вас, их бояр, воевод, кметов. Рассадник сей заразы на нашей земле — русы. Неужто вы хотите вырыть себе могилу собственными руками? Ответствуйте, бояре и воеводы?Присутствовавшие безмолвствовали, и священник переместился на середину комнаты, вперил взгляд в самого комита.— Что молвишь ты, комит Николай? Мы ждем твоего слова, слова нашего комита и доброго христианина. Ответь, что мыслишь о князе Святославе и его русах-язычниках?Комит недобро прищурил глаза. Сейчас он не думал ни о чем, поскольку все важное и необходимое было передумано не раз прежде и окончательное решение принято задолго до сегодняшнего разговора. Будь его воля, он сию минуту вскочил бы на верного коня, рванул из ножен острый меч и очутился на Дунае под стягом великого князя Святослава рядом с его русичами, перед которыми дрожала хищная Империя и которые несли свободу его Болгарии. Однако что толку от него одного, даже если он прибудет со всеми сыновьями и личной дружиной? Ведь сила комита — в его боярах с их многочисленными дружинами. Именно поэтому не может он сказать сейчас вслух того, о чем так болит душа, что так хочется свершить. Но он никогда не пойдет на поводу у тех, кто начисто забыл о чести Болгарии, а, возможно, никогда о ней и не думал.Комит поднялся над столом, за которым сидел, оперся ладонями о крышку. Взгляд Николая был неприветлив и тяжел, лоб перерезала глубокая складка.— Я слышал вас, воеводы Огнен и Гадж. Не пропустил ни слова и из того, что поведали нам боярин Радул и святой отец. Отвечу всем так. Я — славянин, и потому русичи князя Святослава мои браться по крови. Однако я — христианин, и оттого ромеи императора Иоанна Цимисхия мои братья по вере. Те и другие уверяют, что пришли защитить Болгарию и желают ей только добра и счастья, и я не знаю, кому из них больше верить. Посему ответ князю Святославу на его послание пусть даст тот, кто хорошо знает русичей и ромеев, для кого одинаково дороги интересы родной земли и нашей святой христианской веры. Пусть этот человек решит судьбу Охриды.— О ком говоришь, комит? — сразу насторожился священник. — Кто этот человек, которому ты намерен доверить наши судьбы?— Он — первосвященник всей Болгарии, се патриарх Дамиан.— Но он проклят Константинопольским патриархом! — в ужасе воскликнул священник. — Сейчас он, христианин, нашел защиту в Доростоле у язычника киевского князя.— Да, святой отец, патриарх Дамиан сегодня действительно в Доростоле, — согласился Шишман. — Так заставили его поступить император Иоанн и патриарх Константинопольский, которые смотрят на всех славян как на врагов Империи и хотят уничтожить независимо от того, кто они — христиане или язычники. Оттого патриарх Дамиан призвал честных болгар, свою паству, встать на защиту родных очагов против ромеев, этих подлых убийц и насильников.Священник открыл рот, чтобы ответить, однако Николай Шишман шагнул к нему из-за стола. Могучими руками оторвал от пола, поднял, отставил, словно вещь, в сторону, к стене. Теперь комит стоял лицом к лицу со своими боярами и воеводами.— Сейчас мы решаем судьбу не только Охриды, но и всей Болгарии. Давайте забудем обо всем остальном, мелком и суетном по сравнению с этим. Сегодня ночью я отправлю одного из вас с грамотой к патриарху Дамиану, и да будет слово его священно для всех нас.— Да будет! — хором откликнулись присутствующие.
На широкой доростольской площади были выстроены огромным четырехугольником конные и пешие болгарские воины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48