Не старушка это, Ц хорошо бы, коли старушка, Ц а полупьяный детина с боль
шой дороги, и не вы его будете кутать, а он сам себя закутает вашим же, стаще
нным с ваших плеч, пальто.
Да еще и ножиком ткнет в бок.
Так такого-то грабителя и разорителя беречь? Защищать?
Да ему не дюжину ножей в спину, а сотню Ц в дикобраза его превратить, чтоб
ы этот пьяный, ленивый сутенер, вцепившийся в наш загорбок, не мешал нам ст
роить Новую Великую Свободную Россию!
Правильно я говорю, друзья-читатели? А?
И если каждый из вас не бестолковый дурак или не мошенник, которому выгод
на вся эта разруха, вся эта «защита революции», Ц то всяк из вас отдельно
и все вместе должны мне грянуть в ответ:
Ц Правильно!!!

Фокус великого кино

Отдохнем от жизни.
Помечтаем. Хотите?
Садитесь, пожалуйста, в это мягкое кожаное кресло, в котором тонешь чуть н
е с головой. Я подброшу в камин угля, а вы закурите эту сигару. Недурной «Бо
ливар», не правда ли? Я люблю, когда в полумраке кабинета, как тигровый гла
з, светится огонек сигары. Ну, наполним еще раз наши рюмки темно-золотисты
м хересом Ц на бутылочке-то пыли сколько наросло Ц вековая пыль, благор
одная, Ц а теперь слушайте...

Однажды в кинематографе я видел удивительную картину: Море. Берег. Высок
ая этакая отвесная скала, саженей в десять. Вдруг у скалы закипела вода, вы
нырнула человеческая голова, и вот человек, как гигантский, оттолкнувший
ся от земли мяч, взлетел на десять саженей кверху, стал на площадку скалы
Ц совершенно сухой Ц и сотворил крестное знамение так: сначала пальцы
его коснулись левого плеча, потом правого, потом груди и, наконец, лба.
Он быстро оделся и пошел прочь от моря, задом наперед, пятясь, как рак. Взма
хнул рукой, и окурок папиросы, валявшийся на дороге, подскочил и влез ему в
пальцы. Человек стал курить, втягивая в себя дым, рождающийся в воздухе. П
о мере курения, папироса делалась все больше и больше и, наконец, стала сов
сем свежей, только что закуренной. Человек приложил к ней спичку, вскочив
шую ему в руку с земли, вынул коробку спичек, чиркнул загоревшуюся спичку
о коробочку, отчего спичка погасла, вложил спичку в коробочку; папиросу, т
орчащую во рту, сунул обратно в портсигар, надулся Ц и плевок с земли вско
чил ему прямо в рот. И пошел он дальше также задом наперед, пятясь, как рак. Д
ома сел перед пустой тарелкой и стаканом, вылил изо рта в стакан нескольк
о глотков красного вина и принялся вилкой таскать изо рта куски цыпленка
, кладя их обратно на тарелку, где они нод ножом срастались в одно целое. Ко
гда цыпленок вышел целиком из его горла, подошел лакей и, взяв тарелку, пон
ес этого цыпленка на кухню Ц жарить... Повар положил его на сковородку, по
том снял сырого, утыкал перьями, поводил ножом по его горлу, отчего цыплен
ок ожил и потом весело побежал по двору.

Не правда ли, вам понятно, в чем тут дело: это обыкновенная фильма, изображ
ающая обыкновенные человеческие поступки, но пущенные в обратную сторо
ну.
Ах, если бы наша жизнь была похожа на послушную кинематографическую лент
у!..
Повернул ручку назад Ц и пошло-поехало...
Передо мной Ц бумага, покрытая ровными строками этого фельетона. Вдруг
Ц перо пошло в обратную сторону Ц будто соскабливая написанное, и когд
а передо мной Ц чистая бумага, я беру шляпу, палку и, пятясь, выхожу на улиц
у...
Шуршит лента, разматываясь в обратную сторону.
Вот сентябрь позапрошлого года. Я сажусь в вагон, поезд дает задний ход и м
чится в Петербург.
В Петербурге чудеса: с Невского уходят, забирая свои товары Ц селедочни
цы, огуречницы, яблочницы и невоюющие солдаты, торгующие папиросами... Бол
ьшевистские декреты, как шелуха, облетают со стен, и снова стены домов чис
ты и нарядны. Вот во весь опор примчался на автомобиле задним ходом Алекс
андр Федорович Керенский. Вернулся?!
Крути, Митька, живей!
Въехал он в Зимний дворец, а там, глядишь, все новое и новое мелькание лент
ы: Ленин и Троцкий с компанией вышли, пятясь, из особняка Кшесинской, поеха
ли задом наперед на вокзал, сели в распломбированный вагон, тут же его зап
ломбировали и Ц укатила вся компания задним ходом в Германию.
А вот совсем приятное зрелище: Керенский задом наперед вылетает из Зимне
го дворца Ц давно пора, Ц вскакивает на стол и напыщенно говорит рабочи
м: «Товарищи! Если я вас покину Ц вы можете убить меня своими руками! До са
мой смерти я с вами».
Соврал, каналья. Как иногда полезно пустить ленту в обратную сторону!
Быстро промелькнула февральская революция. Забавно видеть, как пулемет
ные пули вылетали из тел лежащих людей, как влетали они обратно в дуло пул
еметов, как вскакивали мертвые и бежали задом наперед, размахивая руками
.
Крути, Митька, крути!
Вылетел из царского дворца Распутин и покатил к себе в Тюмень. Лента-то ве
дь обратная.
Жизнь все дешевле и дешевле... На рынках масса хлеба, мяса и всякого съестн
ого дрязгу.
А вот и ужасная война тает, как кусок снега на раскаленной плите; мертвые в
стают из земли и мирно уносятся на носилках обратно в свои части. Мобилиз
ация быстро превращается в демобилизацию, и вот уже Вильгельм Гогенцолл
ерн стоит на балконе перед своим народом, но его ужасные слова, слова паук
а-кровопийцы об объявлении войны, не вылетают из уст, а, наоборот, глотает
он их, ловя губами в воздухе. Ах, чтоб ты ими подавился!..
Митька, крути, крути, голубчик!
Быстро мелькают поочередно четвертая дума, третья, вторая, первая, и вот у
же на экране четко вырисовываются жуткие подробности октябрьских погр
омов.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3