4) секретный протокол «об изменении сфер интересов» от 28 сентября;
5) такой же протокол «о недопущении польской агитации» от 28 сентября;
6) протокол об отказе Германии «от притязаний на часть территории Литвы» от 10 января 1941 г.;
7) заявление о взаимной консультации от 28 сентября 1939 г.;
8) обмен письмами об экономических отношениях (той же даты).
Долгие годы «закрытые пакеты» № 34 и 35 (в 35-м находились большие географические карты Польши) вели спокойное существование. Если верить архивным свидетельствам, их никто не открывал до 1975 г., т. е. до эпохи Брежнева. 8 июля 1975 г. копии оригиналов посылались на имя заместителя министра иностранных дел И. Земскова (он ведал архивами) для информации Громыко. Пробыли они в МИД до марта 1977 г., вернулись и были уничтожены. 21 ноября 1979 г. эта процедура повторилась, копии вернулись и были уничтожены 1 февраля 1980 г. Но эти «путешествия» не имели последствий. Попытка Земскова убедить Громыко в необходимости изменить официальную позицию успеха не имела. Тогда-то и сказал министр знаменитую фразу: «Нас никто уличить не сможет».
До перестройки оставалось еще несколько лет, и к моменту ее начала к пакетам пришлось возвратиться. 10 июля 1987 г. пакет был вскрыт новым заведующим Общим отделом Валерием Болдиным. В свою очередь, заведующий сектором Лолий Мошков получил от него два строгих указания: «держать под рукой» и «без разрешения заведующего пакет не вскрывать». Что сделал Болдин с содержимым пакета, по документам установить нельзя. Показал Горбачеву? Или Лигачеву? Одно ясно: Яковлеву не показал, в том числе и после того, как заработала комиссия. Я помню, как в дни работы комиссии Яковлев не раз с раздражением говорил, что Болдин ему не давал никаких документов и в сердцах ругал «владыку архивов», подчинявшегося только Горбачеву.
Наиболее щекотливым в свете документов «закрытого пакета» № 34 выглядит вопрос о поведении М. С. Горбачева. На протяжении всего долгого рассмотрения проблемы протоколов – практически с 1987 г. – его основным и вполне логичным требованием было найти отсутствовавшие оригиналы протоколов. Так он официально аргументировал свою позицию на заседании Политбюро 5 мая 1988 г. В то же время документировано, что пакет с оригиналами был вскрыт В. Болдиным 10 июля 1987 г. М. С. Горбачев и сегодня утверждает, что Болдин ему документов тогда не показал. В. Болдин утверждает обратное, и многое говорит в пользу его утверждения, так как трудно предполагать, что такой важный документ Болдин мог не доложить генеральному секретарю ЦК КПСС (таково мнение А. Яковлева, В. Фалина). Судя по всему, М. С. Горбачев хотел использовать знание об оригиналах секретных протоколов в сложной политической борьбе в верхах, в которой ему приходилось лавировать между консерваторами и сторонниками реформ. Так и на финальном этапе «дела о протоколах»: оно становилось жертвой внутриполитической борьбы, а не предметом беспристрастного научного анализа. Но эта игра кончилась 27 октября 1992 г., когда по указанию Б. Ельцина была проведена специальная пресс-конференция.
Нам важен результат: как бы то ни было, какими извилистыми путями ни шла история (в данном случае – история секретных протоколов), восторжествовал принцип правды, принцип невозможности ее сокрытия. Теперь предвоенный период можно – и должно – анализировать без стыдливых оборотов, без идеологических предрассудков. Историкам от этого, увы, не легче. Теперь от них ждут серьезного рассмотрения причин и генезиса Второй мировой войны и ее главной составной части – Великой Отечественной войны советского народа против гитлеровской Германии, против гитлеризма как опаснейшего политического явления.
В настоящей книге я по мере возможностей пытался делать это не только в порядке переосмысления событий войны, но в ходе изучения тех архивных материалов, доступ к которым стал возможен. Возможен он еще не в полной мере – «архивная масса» настолько велика, что на ее освоение понадобится немало лет и не один исследователь. Тем не менее, архивы бывшего VI сектора Общего отдела ЦК КПСС, ныне перешедшие в Архив Президента РФ (сокращенно АП РФ), уже открывают много нового и доселе неизвестного. Работал я и в других российских архивах, и в Федеральном архиве ФРГ, и в Государственном архиве Великобритании. Результаты работы изложены в книге.

Глава первая.
Задолго до плана «Барбаросса»

Политические календари отличаются от лунных, юлианских, грегорианских и иных методов счисления общественного и личного существования. В них годы вдруг могут сгуститься в месяцы, а месяцы – в недели и даже дни. Наоборот, порой месяцы растягиваются на годы. Историку, конечно, всегда хочется датировать политические повороты с максимальной точностью. Иногда это просто: мартовские иды, 9 термидора, 18 брюмера. Или 25 октября, 23 августа, 22 июня: даже не надо добавлять год – 1917, 1939, 1941. Но так бывает с рубежными датами исторических процессов. Труднее с датированием их истоков, а ведь это самое интересное…
Когда Гитлер впервые заговорил о плане вооруженного нападения на Советский Союз?
Конечно, можно начать поиски ответа на этот далеко не риторический вопрос с тех времен, когда Гитлер еще не был Гитлером. С тех времен, когда он начинал свою политическую карьеру безвестным оратором на малочисленных сходках праворадикальных немецких организаций в 20-е годы. Тогда знаменитые пассажи из написанной в Ландсбергской тюрьме в 1924–25 годах книги «Майн кампф» могли казаться безответственными заявлениями безответственного политика – ведь Гитлер тогда не занимал никакого государственного поста, да и его партию мало кто знал, даже в самой Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26