Но жениться все равно хочется. Видно, сказывается татарская кровь – сидеть в плюшевом халате, почесывать брюшко и тиранить супругу.
Вот он и зачастил к Машеньке. Оксана Максимовна явно поощряла его. Еще бы, хоть и с хвостиком, но серьезный человек. Профессия престижная, зарабатывает неплохо, не то что голодранцы из Театральной академии. Машенька же вдруг стала холодна. Но Кирилл не переживал. Он знал, что если чего-то хочет, то непременно добьется. Ведь стал же он, парень из Самары, почти столичным журналистом.
– Мы все ждали, когда вынесут рогалики, – продолжала рассказывать Оксана Максимовна. – Потом вдруг появились эти люди. Объявили, что булочная закрывается. А потом даже стали обходить окрестные дома. Представляете – хлеб отбирали. У Павловых из десятой квартиры изъяли буханку «Бородинского». Оказалось, он весь ядовитый какой-то. А такая славная выпечка была. Ни за что больше не буду там покупать!
Кирилл согласно кивнул и опрокинул в себя очередную рюмку вишневки.
– Очень вкусно!
– Это рецепт еще моей бабушки. Но, Кирилл, что же делается-то, а? Теперь и в булочную сходить страшно! Это как – диверсия или вредительство? – Машенькина мама очаровательно всплеснула руками.
– Скорее всего, террористический акт, – солидно произнес Кирилл.
– В булочной?! Кошмар! Жизнь стала кошмаром! Вернется Николай Николаевич, я ему непременно расскажу. – Кстати, еще одним доводом в пользу Машенькиной кандидатуры был тот факт, что в этой семье жена называла мужа по имени-отчеству.
Кирилл посмотрел на висевшие в гостиной старинные часы с боем: половина шестого. После брифинга он уже продиктовал промежуточной материал. Теперь пора ехать в редакцию верстать итоговую статью.
– Засиделся я у вас, а мне давно пора на работу. Москва ждет репортаж. – Кирилл с явной неохотой встал. – Уж больно хорошо у вас. Если бы не дела…
Он совершенно сознательно соединил Москву с комплиментом. Пусть знают, что персона важная, и пусть пригласят приходить еще. Журналист Айдаров своего добился. Когда он в прихожей поцеловал руку Оксаны Максимовны, а потом приложился и к Машенькиной лапке, предполагаемая теща сказала:
– Что-то вы редко у нас бываете. Заходите, заодно расскажете, чем кончилась вся эта история.
В итоговый репортаж Кирилл впихнул и хлеб, изъятый у несчастных Павловых, и выставленную из магазина «Тутти-Фрутти» очередь, и описание владелицы булочной. Получилось нечто душераздирающее и предостерегающее.
Айдаров проглядел, что написали по этому поводу другие агентства. У них получилось сухо и сжато. То-то, там-то, ведется следствие, подробности письмом…
Потом посмотрел, что сделали на телевидении. У Зориной было не так, как у него. Она не располагала агентами среди постоянных клиентов булочной, зато сильно украсила свое творение импортными аналогиями. Что ж тут скажешь – молодец. Айдаров вздохнул. Впрочем, у него тоже хорошо получилось, а опыт телевизионных товарищей он еще использует. После того как Кирилл отправил материал, ему позвонили из центрального офиса и сообщили, что завтра планируют продолжить тему, поэтому от него ждут более развернутого интервью с хозяйкой заведения и, по возможности, комментарий компетентных органов.
Завтра – это завтра, но уже сейчас стоит подготовиться. Раз Москва так заинтересовалась материалом, который упал ему как снег на голову, следует отработать на полную катушку. Это ему зачтется.
Несмотря на поздний час, Айдаров принялся обзванивать знакомых. Кирилл знал, что добиться комментариев от РУБОПа или ФСБ будет не просто трудно, а очень трудно. Они постараются отделаться общими фразами, вроде тех, что уже прозвучали на брифинге. У них есть универсальная волшебная отмазка: мол, ничего не скажем в интересах следствия. Значит, надо искать неформальные выходы на экспертизу или на низы.
Найти и вызвать на разговор ледяную мадам Арциеву будет еще труднее. Кирилл принялся копаться в своих записных книжках, обычной и электронной. Потом выписал десять фамилий и повис на телефоне.
Тотальный обзвон оказался результативным. Правда, Кирилл не сумел дозвониться до Лизаветы – со студии она ушла, а домой еще не явилась. Зато через одну подружку, трудившуюся в самой желтой городской газете, он зацепил человечка в Региональном управлении по борьбе с организованной преступностью. Их общий однокашник, вместе учились на журналистике. А теперь тот работал в пресс-службе РУБОПа. Это было неслыханное везение. Ритка продиктовала ему телефон, Айдаров немедленно позвонил, застал Эдика Туманова на работе и предложил встретиться. Особо дружны они не были. Туманов колебался, ссылался на семейные обстоятельства, но потом уступил.
– Через пятнадцать минут я у тебя, на Чайковского, – решительно заявил Айдаров и принялся звонить директору отделения, чтобы тот разрешил потратить определенную сумму на представительство. «Интерпост» был фирмой частной и новой, работал по западным образцам, и там, в отличие от бывших советских газет и журналов, создали рептильный фонд: так, по-старинному, называли в агентстве специальные денюжки, которые тратились на оплату информации и содержание постоянных агентов – поставщиков секретных сведений… Шеф разрешил взять сотню баксов, и Кирилл помчался на Чайковского.
Офис «Интерпоста» находился недалеко от Литейного, так что Кирилл на встречу успел. Даже пришлось подождать. Он поставил свою темно-синюю «восьмерку» напротив входа в РУБОП и настроился на «Эльдорадио». Автомобиль заполнился низким баритоном Михаила Круга, страдавшего о бедах во «Владимирском централе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115