Невские жареные миноги с острой заправкой шли как холодная закуска. Он никогда не в состоянии был ими наесться.
Женя — нормальный московский вор — любил мучное. Кулебяку, расстегаи, бриоши.
Официантов на этот раз было трое — высокие, молодые…
Шагах в пяти от стола, где сидели Дашевский и Лобан, одновременно сбросили на пол подносы — под салфетками оказались автоматы…
В ту же секунду из-за соседнего стола открыли огонь по телохранителям. Со всех концов зала с криками врассыпную бросились люди. Другие остались неподвижными, как при каталепсии. Не могли шелохнуться.
«…Не сыпь мне соль на ран…»
Кто-то вырубил песню на полуслове.
Группировку за столом положили всю.
Жене попало в голову шесть пуль, на пулю меньше досталось Лобану.
Киллеры, на ходу снимая униформу, бросились к кухне.
Там уже с полчаса с залепленными пластырем ртами, прикованная наручниками к радиаторам центрального отопления корячилась вся смена. Метр, пытавшийся возразить, получил удар автоматом в голову и отключился на несколько месяцев.
Еще гремели автоматные очереди, а у служебного входа невесть откуда уже появился микроавтобус «ниссан», присланный за киллерами…
Через несколько минут убийцы уже гнали по Островитянова в сторону Конькова…
Медицина прибыла на дискотеку через несколько минут, почти одновременно с оперативной группой, включавшей также следователя, эксперта, кинолога с собакой…
Пятерым боевикам «скорая помощь» не помогла. Все они, еще теплые, с первыми признаками трупных изменений, в неестественных позах лежали вокруг стола. Зловещие изменения эти — вытягивание зрачка, обретение им овальной формы взамен обычной круглой, так называемый кошачий глаз, — фиксируемые уже на первой минуте после смерти, стали теперь известны не только медикам. С горькой иронией воспринимались строки уважаемого профессора из пособия, изданного в начале девяностых годов: «Огнестрельные ранения в мирное время в практике судебно-медицинского эксперта встречаются относительно редко…»
Автоматные очереди буквально вспороли одежды и тела жертв. Белоснежные скатерти в эпицентре поражения расцвели зловещими алыми цветами. Тут же валялась битая посуда.
Шестого — им оказался Лобан — в безнадежном состоянии с капельницей перетащили в машину реанимации…
В помощи врачей нуждался метр и те, кто перенес острейший нервный шок. Они все еще находились на кухне…
Менты застали в ресторане только его обслугу. Ни один из посетителей не пожелал дождаться их приезда, чтобы не попасть в историю.
Примет преступников никто не мог назвать.
На киллерах были надвинутые на глаза черные вязаные «бандитки» и куртки, которые, выходя в зал, каждый «официант» сбросил и, вернувшись, быстро натянул на себя.
Однако слово «кавказцы» витало в воздухе.
— Не поделили что-то между собой! — Руководитель опергруппы вынес устраивавшее всех заключение.
Буквально за несколько минут до нападения в ресторане прозвучали автоматные очереди на улице Профсоюзной, недалеко от метро «Беляево». Под огонь попал «мерседес» с боевиками, которые должны были присоединиться к Дашевскому и Лобану. Сидевших в машине расстреляли давно известным способом. На светофоре к машине с обеих сторон подъехали два мотоциклиста в шлемах, одновременно открыли огонь по пассажирам. Также спокойно умчались…
По меньшей мере с десяток авторитетов расстреляли подобным же образом.
Убийства в ресторане, на дискотеке, как и у метро «Беляево», были «санитарными» — результатом бандитской разборки. Обоим преступлениям с самого начала была уготована судьба вися ков — что никогда не будут раскрыты. Дорога их была прямиком в сейф к уголовным делам, приостановленным ввиду неустановления виновных. За последние годы таких накопилось немало.
Под утро в ту же ночь неизвестными была брошена граната «РГД-1» в окно ночного ресторана, содержавшегося кавказцами. Два человека были убиты. Четверо ранены…
Это можно было считать началом ответных действий.
В утренних газетах, таких, как «Городской комсомолец» и «Коммерсантъ», весьма осведомленных по части криминальных происшествий, о разборке не было и полслова. Новость не успела попасть в номер.
Первым делом я связался с бывшими коллегами, занимавшимися разработкой преступных авторитетов. От них я узнал последние подробности.
— Все молчат. Никому ничего не надо. Только нам!
— А что родители убитых?
— Они их про себя давно похоронили.
— Кто вторая сторона?
Мнения тут разошлись. Часть считала, что происшедшее явилось очередным этапом войны, которую вели мусульманские и славянские группировки за Москву. Другие грешили на «казанцев», которые давно хотели отбить у Жени Дашевского небольшую площадь вокруг метро «Отрадное» — анклав, окруженный ими со всех сторон.
— А что Лобан?
— Этот в Склифосовского. Без сознания. И мы, и бандиты выставили охрану. Врачи боятся налета…
— А состояние его?
— Будет жить. Но Лобан ни слова не скажет. Ты знаешь. Чувствуется, что в Москве хотят все заново переделить…
У меня на этот счет было свое мнение.
Бой шел за двести миллионов долларов, которые «Алькад» не собирался возвращать «Независимости».
Женя Дашевский и Лобан элементарно не предусмотрели возможности силового варианта решения проблемы.
Убаюканные партнерами, они кайфовали. А между тем после выдачи кредита группировка практически сидела на пороховой бочке…
Короткая жесткая разборка между двумя бандитскими крышами расставила точки над «i » в наших отношениях с «Алькадом».
Дашевский еще лежал на столе в бюро судебно-медицинской экспертизы, а нам уже предъявили требования об отсрочке помесячных уплат в счет полученного кредита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93