В автобусе я не заметил никого, кто говорил бы по-русски. На одной из остановок молодая женщина, сидевшая напротив меня, закрыла маленький молитвенник, который всю дорогу читала, поцеловала его, положила в сумку. Приезжие читали в дороге газеты, детективы, большая часть местных молилась…
Показался первый отель.
Я вышел.
Вдоль моря тянулся строй гостиниц-дворцов. «Бат-Ям», «Армон-Ям»… Фигурировавшее в названиях словечко «ям» означало «море».
Стояла необычно теплая даже для этих мест погода. Было по-летнему жарко. Никакого сравнения с по-зимнему холодным Иерусалимом.
Внутри первого же отеля, в который я вошел, царствовала прохлада. Мощные кондиционеры загружали холл волнами холодного свежего воздуха. В дверях, по обыкновению, никто не спросил, живу ли я в отеле. О пропусках не могло быть и речи. У регистрационной стойки меня с улыбкой уже ждал дежурный.
— Чем могу вам помочь?
— Меня интересует, прибыл ли мистер Николаи Холомин…
Взгляд на компьютер. Улыбка.
— Ноу, сори!
— Может, мистер Станислав Мацнев…
Несколько секунд. И снова:
— Ноу.
Следующий отель выглядел таким же многоэтаж shy;ным дорогостоящим ульем.
—Ноу…
«Сарита». « Еру шал аи м»… Отель «Плаза» на улице Яркон… Традиционный обмен улыбками.
—Мистер Николай Холомип…
—Четвертый этаж. Номер 411. Вы хотели бы позвонить ему в номер?
Мой вопрос:
—Он здесь?
Дама из рецепции продиктовала номер, показала на аппарат внутренней связи:
—Плиз…
Я набрал цифры. Женщина следила за мной, не переставая вежливо раздвигать углы губ в улыбке. Этому их здесь учили па специальных курсах гостиничных служащих.
Никто, естественно, не ответил.
— Спасибо, я его подожду…
Фойе было похоже на зал ожидания московского вокзала. Мощные установки справлялись с проникавшей в отель духотой. Администраторша занялась другими посетителями. Я прошел к лифту, поднялся на четвертый этаж. Номер, который занимал Холомин, был закрыт на ключ. Никакой записки в дверях я не увидел. Я прошел по коридору.
Две симпатичные горничные, встретившиеся мне, не спеша тянули тележку с чистым бельем, болтали о чем-то смешном. По их смеху я понял, что они из России. Израильтяне, смеясь, издавали другие звуки, так же, как совсем по-иному выражали испуг или сожаление. От них невозможно было, например, услышать наше «Ай!».
Взглянув внимательнее, я понял, что работа горничных — не основная их профессия. Ту, что выше ростом, черноволосую, я произвел в заведующую патентным бюро из Москвы или Санкт-Петербурга, вторая, скорее всего, редактировала в России журнал или преподавала…
«Скажем, норвежскую литературу…»
Специалисты развозили чистое белье по номерам. Я сел на стул у окна, решил ждать. На подоконнике, за занавеской, кстати оказалась книга на русском, ее, видимо, оставила тут одна из горничных. Я не ошибся, предположив, что кто-то из женщин имеет отношение к печатному слову. От нечего делать я открыл книгу. Это было произведение модного немолодого уже автора. К сожалению, проникнуть в его текст я никогда не мог. Как нельзя попасть в город, который увидел в зеркале. Тщетно я пытался, бывало, найти строчку, которая бы указывала на вход…
Сейчас мне было просто не до того…
Смех горничных доносился уже издалека. Сначала они только забрасывали чистое белье в номера, потом обратным рейсом отвозили использованные простыни, пододеяльники, полотенца, затем надевали все чистое…
Как только они оставили номер Арлекино, я неслышно вошел внутрь. Номер был одноместный, с широкой кроватью, огромным, во всю степу окном, выходившим на море, па знаменитый песчаный бат-ямский пляж. Я охватил лишь боковым взором все это великолепие, а целенаправленное внимание было отдано номеру — вешалке, письменному столу, тумбочке у кровати…
Вешалка была пуста. Сбоку на стуле лежала старая газета. Это был «Бизнес-сервис» на русском за прошлую пятницу. Приложение к «Вестям». Нигде не видно было ни записной книжки, пи блокнота, вообще ни одного клочка бумаги. Быстро один за другим я выдвинул ящики письменного стола — чистота. В шкафу обнаружил только рожок для обуви. Скорее всего, он принадлежал отелю. В ванной комнате в стакане стояла зубная щетка Арлекино и рядом несколько флаконов с дезодорантами. Арлекино тут только ночевал, его резиденция была где-то в другом месте.
В коридоре раздался смех. Горничные уже стояли у соседней двери.
На стуле рядом с газетой лежал фломастер.
Я присмотрелся внимательнее. Газета была раскрыта на листе с объявлениями «ИНФОмаркет». Мне бросилось в глаза некрупное: «Шопенгауэр, два тома в хорошем состоянии…»
Ниже большими буквами значилось:
«ПРОТИВОГАЗ».
На том же уровне слева третий квадрат сверху, набранный петитом, был отчеркнут фломастером. Рассматривать объявление было некогда.
«Я найду этот номер…»
Горничные были уже за дверью. Я вышел. Не замечая горничных, двинулся к лифту. Занятых разговорами дам мое появление не смутило. Возможно, они приняли меня за Холомина. У них еще не было инструкций на этот счет. По моим расчетам, полиция должна была нагрянуть в отель самое большее через пару недель.
В Иерусалиме я прямо с автобуса зашел в Дом книги «Золотая карета» к друзьям, дававшим мне работу. «Бизнес-сервиса», приложения к «Вестям» за прошлую неделю, на прилавке не осталось. Нераспроданные номера успели возвратить распространителю. У прилавка толпилось несколько человек.
Это было до того, как «Золотую карету» попытались сжечь, поняв, что иным путем остановить восхождение моих энергичных, амбициозно настроенных работодателей невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93