Дело было не в одной только аморальности заказа.
Мы оба начинали сыщиками еще в Советском Союзе.
Когда надо было вторгаться в чужую частную жизнь, это никого не смущало, хотя официально выдавалось за грубейшее нарушение Конституции, социалистической законности, оскорбление прав граждан… Смертный грех!
На деле достаточно было распоряжения руководства. И даже не письменного. Упаси Бог: никаких следов на бумаге! Двух слов, сказанных начальством в коридоре, — и этого достаточно. И лучше, чтобы бе» свидетелей! Ведь, возможно, твой начальник, как и ты, тоже в коридоре или даже в туалете получил приказ нарушить Закон — толстый намек на тонкие обстоятельства…
Для борьбы с преступностью хороши нее сродства.
Супружеская неверность — отличный компромат, чтобы взять за жабры неверного супруга, чаетпнить работать на уголовный розыск, принудим, сдан, милиции убийцу, грабителя, скупщика краденого…
И, конечно, мне приходилось заниматься и слежкой, и тайно входить в чужой дом — то было моей профессией, показателем уровня оперативною мастерства — меня обучали ему в Академии МВД СССР и постоянно совершенствовали на различных семинарах и месячных курсах…
Это не считалось криминалом, хотя мент не мог не знать, чем ему грозит поимка с поличным и чужой квартире и передача материалов » прокуратуру начальство вверх по вертикали никогда не пришлет отданный приказ…
Поэтому оно и отдало его один па один в коридоре, чтобы никто не слышал…
Мент шел на нарушение закона по приказу свыше, выполняя служебный долг, и потому гоже, что считал раскрывая еще кражу, еще убийство, он действует па благо общества — приближает конец уголовной преступности, окончательное наступление Золотого Века…
Сегодня иллюзий не было! Газеты, телевидение опустили имидж мента до самой низкой отметки, ниже уровня городской канализации…
В случае провала общество первое потребует, чтобы нарушителя законности упрятали за решетку и надолго…
На этот счет теперь были четкие установления:
«Незаконное собирание сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, из корыстной или иной личной заинтересованности…»
Все так!..
И в то же время, в чем же еще суть тайного сыска, его живое сердце, как не в слежке — скрытом наблюдении и подслушивании?! Вовсе запретить следить невозможно, как воспретить совать нос в чужие дела. А взять папарацци, любимую телевизионщиками «скрытую камеру» и то же самое подглядывание за человеком, не подозревающим, что за его действиями наблюдают миллионы! Так что…
Частный детектив обычно готов к наружному наблюдению и смотрит на это иначе, чем закон, который формулирует несколько составов преступлений…
В том числе такой:
«Незаконное проникновение в жильё, совершенное против воли проживающего в нем лица…» По части третьей этой статьи Уголовного кодекса можно было схлопотать до трех лет лишения свободы.
И, наконец, превышение полномочий служащими ча стных охранных или детективных служб. Часть третья — лишение свободы на срок от четырех до восьми лет с лишением права заниматься определенной деятельностью…
Кофе стыл.
Большинство житейских проблем имеет два и больше решений, практически не влияющих на результат…
Я не знал, должен ли я принять заказ.
Если я соглашусь принять заказ, мне придется уволиться из Ассоциации. На репутацию «Лайнса» не должна быть брошена тень.
На протяжении трех недель я обязывался быть послушным исполнителем воли неизвестного мне человека или группы людей, марионеткой, используемой с неизвестной целью.
Своего заказчика я не должен был знать. Так же, как объект, за которым веду наблюдение. Таково было категорическое требование неизвестного Вячеслава Георгиевича. Он должен был оставаться для меня анонимным клиентом без фамилии, возраста, адреса, страны проживания…
Я обязывался не предпринимать никаких попыток самостоятельно установить связь ни с ним, ни с объектом слежки. Мне запрещалось выслеживать их, вступать в переписку с кем-либо из этих двоих или совершать любые иные действия с целью налаживания контактов.
При малейших попытках нарушить условия заказа я лишался основной части гонорара, которая ждала меня по исполнению работы.
Кроме того, я обязан был ежедневно сообщать по электронной связи время начала и окончания наблюдения, номера мобильников и машины, которые будут использоваться мною для слежки.
Отчет о результатах скрытого наблюдении мне надлежало пересылать в виде видеозаписи каждые три дня по почте в указанный мне абонентский ящик. В случае разглашения предмета и условий заказа мой доверитель имел право на ответные адекватные действия. Предел их не был обозначен. Если заказ был бандитский, легко представить, что это могло означать…
Все это выглядело весьма подозрительно. Но это единственный выход из тупика, в который загнал нас свояк своим коммерческим прожектом. Другого — по крайней мере на обозреваемый период — до срока представления последнего взноса я не видел…
«Если в конце концов меня будет судить суд присяжных, он поймет мотивы моих действий и найдет их смягчающими вину…»
Я поднялся из-за стола, отошел от компьютера.
«Да ладно. Что это я?»
За годы работы в родной конторе бывали и не такие ситуации.
«Где наша не пропадала!..»
Ничто не свидетельствовало о том, что заказчик собирается меня подставить. Я не был его целью, мы не были даже знакомы…
Заряд кофеина добавил мне куража.
Я снова вошел в интернет, отстучал короткий вопрос:
«Сколько?»
Ответ последовал немедленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87