– Хотите выпить?
– Не пью, спасибо.
– Совсем не пьете? – Он явно лебезил перед Ильей.
– Можно сказать, почти совсем не пью.
– Тогда я сам, извините. Я ведь подумал, что вы из милиции.
– Не служу. Дружинником, впрочем, был.
– Уважаю дружину, – вставил Белобрысый.
– Здесь можно снять пальто?
– Позвольте, я повешу. Такой беспорядок. У сестры все руки не доходили… Должен сказать, вы меня здорово выследили. Гениально. – Он несколько раз подходил к серванту, «прикладывался» по этому случаю. – Талантливо… Садитесь на диван, там чисто. А все барахло сбросьте на пол.
Илья присел на диван, потянулся в карман за сигаретами.
– Пожалуйста. – Белобрысый зажег спичку, поднес Илье. Выпив, он стал более разговорчивым, внимательным – несколько раз Илья ловил на себе его изучающий взгляд. – Как вас отец с матерью ругали? Извините, если не так выразился.
– Ильей, по деду.
– А полностью?
– Ильей Александровичем.
– А я – Капитан. – Белобрысый улыбнулся. – В детстве, говорят, матроску носил. Ну и пошло с тех пор. На всю жизнь. Одесса, море.
– Плавали?
– Не хочу врать. Всякое бывало, Илья Александрович, – Капитан нашел в углу, за сервантом, непочатую бутылку «Старки», ловко раскупорил ее зубами и налил себе больше половины стакана, – теперь вот на мели. То, что вы сегодня увидели, так, случайность. На рюмку водки, пачку сигарет.
– А если поймают? Потерпевшие, например?
– Извинюсь! Принимаю, товарищи, ваше негодование как заслуженное, возмущаюсь вместе с вами. Но поймите и вы меня: родных никого не имею, Кроме сестры-шизофренички. Сейчас она лежит в Кащенко. Всю жизнь скитаюсь под влиянием многих обстоятельств, пенсию не заработал, – Капитан не спускал с Ильи внимательных глаз, – а заработал одни пороки. Веду, товарищи, краховый образ жизни, хотя в свое время, говорят, подавал надежды. – Он снова приложился к бутылке. – Самостоятельно теперь уже ни на что не способен. Даже на воровство. Даже щелчкам этим научился у людей: примитивно, но довольно тонко.
– Тонко? – Илья засмеялся. – Это тонко?!
– Я вас не понимаю.
– Потому что мало пользовались автокамерами! А если вас научить отгадывать шифр, не подслушивая и не подсматривая?
– Разве можно?
– Определенный шифр.
Капитан растерянно развел руками.
Илья встал, прошелся по комнате, заглянул в окно. В чахлом сквере, у магазина, о чем-то спорили пенсионеры, ниже, на путях, вытянулись в нитку белоснежные вагоны-рефрижераторы. В доме было тихо, выше этажом кто-то с завидным упорством разучивал на рояле гаммы.
Странно, что никогда до этого дня он не думал о нем – единственном оказавшемся в его распоряжении шансе. Шанс этот предоставлял возможность отыграть у жизни все – большой собственный дом, комфорт, машину, даже диплом. Все, что обещал тестю, когда уговаривал его не мешать счастью дочери, чем бредил сам и смог увлечь жену. Если он сейчас не воспользуется им – впереди у него грустный приезд в Юрюзань, многозначительные умалчивания коллег-учителей, упреки жены. Больше ничего… «Играя честно, выиграть бесчестно?» На это мало надежды.
– И вы научите меня этому способу, Илья Александрович?
«Перед этим субъектом можно не играть, – подумал Илья, – подонок не осудит, потому что он подонок. С ним проще. А потом никогда с ним больше не встречаться. Вернуться к тому, что было, стать снова честным…»
Он еще колебался. Капитан держал в одной руке бутылку «Старки», в другой – чистый стакан.
– Какая минута! – Капитан неожиданно прослезился, выбежал на кухню, вымыл Илье стакан. – Мне самому не нравится моя жизнь! В голове другое: «Есть у моря свои законы, есть у моря свои повадки…» Читали? Прекрасные стихи поэта Григория Поженяна. «…Море может быть то зеленым, с белым гребнем на резкой складке. То без гребня…» Это трудно – то, о чем вы сейчас сказали?
– Просто. Просто, как все гениальное.
– Пейте! За это вы обязаны выпить. Вас любит фортуна, Илья Александрович. С вами я бы мог накопить денег и уехать в Одессу!
– Только не копить! – Илья залпом выпил и отстранил руку Капитана, подававшего ему огурец. – На это у меня просто нет времени.
– «Волгу», дорогой Илья Александрович, в ячейку никто не поставит. То есть, я имею в виду, в первую попавшуюся ячейку…
– Тогда надо поискать во второй, в третьей!
– Преклоняюсь перед масштабами – это совершенно искренне! Как только вы еще вошли сюда… – Илья почувствовал: перед ним подонок порочнее, чем показался с первого взгляда, предприимчивый, наглый – такой, какой неожиданно, вдруг, теперь потребовался. – Вы видели море в Одессе, Илья Александрович? «То без гребня, свинцово-сизым, с мелкой рябью волны гусиной…» Никогда не пожалею о сегодняшнем дне!
– Только я, наверное, зря с вами разговариваю: вы же дуете водку стаканами!
– Все! Эта стопка последняя. Вы у нас капитан.
– У вас есть знакомства на вокзалах? В автоматических камерах хранения?
– Вообще-то масса полезных знакомств. Особенно на площади трех вокзалов. Барыги, девочки… Так я пью последнюю… За вас!
– Девочки не понадобятся. Барыги? – Илья вдруг понял, что надо многое обдумать, прежде чем действовать. – Переночевать, наверное, мне предложат здесь?
– Вы меня обижаете… «Море может быть в час заката то лиловым, то красноватым…» Вы действительно не знаете эти стихи? «…Чуть колышемым легким бризом…»
Напиваясь, Капитан становился сердечнее, болтливее, жаловался на соседей, читал стихи, его тянуло ко сну, но он крепился. Илья хорошо рассмотрел его хрящеватый нос, порозовевшие щеки, короткие, довольно красивые темные брови, белобрысую челку. У Ильи было такое чувство, будто он близко к глазам поднес стрекозу или кузнечика и неожиданно обнаружил перед собою сложное живое существо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53