- Слушаю... - Дежурный вернулся в образ.
Игумнов на секунду отвлек его:
- И далеко он?
- Авгуров? В Шереметьево... - Дежурный закрыл трубку ладонью, поднял глаза на стенные часы. - Смотри. Сейчас как раз электричка... Потом долго не будет. Советую. До Коломенского, а там - через жилой массив и на Старо-Каширское... Там и Седьмая, и Онкоцентр. Рукой подать... Быстрее всего!
АВГУРОВА
Об Авгуровой в Аэропорту явно забыли.
Комната, в которой она находилась, была небольшим учебным классом милиционеры проводили в нем свои собрания, вывешивали стенгазеты.
Где-то за стеной работал телевизор, передавали "Дневник Съезда", передачу вслед уже закрывшемуся собранию. Ораторов то и дела прерывали аплодисментами.
" Заключительное слово..."
Домой позвонить не удалось - телефон в помещении отсутствовал.
Авгурова смотрела на взлетное поле за окном - мерзлое, пустое, как весь этот день. Даже через стекло чувствовался знобкий безотвязный ветер.
Попрежнему было темно.
В голову лезли никчемные в ее положении мысли.
В прошлом она не раз жалела, что не оставила себе фамилию первого своего мужа. А точнее его отца. Свекра.
" Тогда все было бы проще!"
Однако бывший супруг при разводе неожиданно проявил несвойственную ему настойчивость.
Говорили, что состоялось соответствующее решение Секретариата ЦК известная всему миру фамилия не должна фигурировать в бракоразводном деле.
" Впрочем, кто знает..."
Одиозная тень покойного свекра и сегодня ходила бы за ней по пятам.
"Тем более, что наверху все равно всем хорошо извеестно, кто есть кто. " Свердловы", " Микояны", "Берии"... Меняй фамилию - не меняй!.."
Нынешниие - вновь поднявшиеся наверх - тоже пришли не из тайги, не со стороны! Тут же и росли рядом. В "Лесных далях", в Жуковке, в Барвихе... Почти все - либо знакомые, либо друзья общих знакомых...
Авгурова ненадолго забылась сладким коротким сном тяжело больных и задержанных.
Ей привиделось ее недавнее путешествие по Святой земле, дома и стены из благородного иерусалимского камня и золотой купол мечети Омара в Старом городе.
Авгурову разбудил щелчок выключателя - в милицейском учебном классе вспыхнул свет. В помещение уже входили.
- Бедняжка! Совсем заждалась...
Она увидела своего мужа и мужа сестры - Ильина, пышущего здоровьем, обманчиво строгого, с озороватым взглядом. Третий был незнакомый моложавый - в синей незнакомой форме с петлицами. Он нес в руке ее сумку, отобранную таможней..
- Это Юрий Иванович, транспортный прокурор...
- Простите великодушно за то, что так получилось, - с лица прокурора не сходила смущенная улыбка. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке. От своего имени и от имени своих подчиненных приношу вам искренние извинения...
С ними был и четвертый - повидимому, из здешнего руководства или старший смены, подло ее подставившей, но тот не вошел, только передал из-за двери несколько алых гвоздик, которые прокурор тут же ей протянул.
- Прощаешь его? - озорно спросил Ильин.
- Конечно, - она приняла цветы, состроила милую гримаску. - Спасибо.
- Тогда подайте друг другу ручки. Скажите: "Мирись-мирись, никогда не дерись..."
Мужчины были оживлены, все трое, по-видимому, только что выпили.
- Пойдемте отсюда... - Ей было не до дурачеств в этом негостеприимном казенном доме.
- Конечно, конечно.
Все четверо двинулись в коридор.
Почти бегом выбрались наружу.
Против служебного входа ждали машины.
Увидев пассажиров, водители включили тревожную круговерть огня над кабинами.
Пока Авгурова находилась в помещении, снаружи, не прекращаясь, шел снег. Было по-новогоднему бело.
Вдоль взлетного поля вовсю гулял прогонистый колкий ветер.
ИГУМНОВ
Игумнов выскочил на перрон.
Место одной решенной проблемы тут же занимали сразу несколько новых...
" Следовательша непременно отпустит серийного убийцу, если не привезти в тюрьму сверхсрочника, мужа убитой..." " Материал об убийстве Джабарова..." " Еще Бакланов, Никола...""Надо задержать охранника "Аленького цветочка" Туймасхана, "метр с кепкой"... Это когда вернусь..."
К отходившему электропоеду со всех сторон бежали люди.
Стучали компрессоры.
Машинист дал сигнал. Сжатый воздух с шипеньем обнаружил себя в автоматических дверях. Они вроде закрывались, но электричка стояла на месте.
Народ бросился к дверям.
" Любимое развлечение поездных бригад..."
Игумнова буквально внесло в тамбур, а затем дальше, в салон. Там уже все кипело. Игумнов увидел незнакомого милиционера - старослужащего, того швырнуло в проход, к окну...
Состав наконец двинулся, на ходу закрывая двери.
Электричка была из дальних, что редко ходят. Набитая любителями зимнего лова - в ватных брюках, брезенте поверх полушубков. Дребезжащая. Темная.
" Сволочи! У н и х там не то, что начальник отдела - президент государства звонит семье полицейского, чтобы выразить соболезнование... "
Впереди Игумнов снова увидел милиционера-старослужащего . Напротив него оказалось свободное место.
Милиционер уже садился, когда сразу с двух сторон закричали:
- Куда, твою мать?!
- Привыкли - на машинах! Да пьяных обирать...
Злобный старичок, без ватника, со значком Участника войны заорал страшным голосом:
- Гад! - Он готов был сожрать милиционера вместе с потрохами. Лицо его перекосило. - Не видишь, пачка сигарет лежит! Занято!
По другую сторону прохода тоже вскочили.
- Я-те счас!..
Игумнов шагнул, стараясь удержать бешенное дерганье ноги. В глазу появилась ставшее уже привычным в минуту волнения серое небольшое облачко.
Он сгреб Участника за китель. Притянул.
Вагонные звуки внезапно исчезли, электричка катила совершенно бесшумно в ватном неслышном пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113