Зарыться в песок? Вернуться в море? Я слышал об обоих этих вариантах. Тягач тоже мог уволочь тяжелую лодку. Но чтобы погрузить ее на машину, требовалось достаточное число людей.
Под ногу мне попало что-то твердое. Я нагнулся. Это был обломанный кусок весла, тут же валялась изуродованная уключина от "кулаза". Железо было натыкано всюду.
Я решил не ехать дальше, укрыл "Ниву" позади "козлятников": если бы лодку повезли по трассе, они не смогли бы проскользнуть незаметно.
Показалась луна, она была похожа на огромную приплюснутую чашу. Вдали виднелось несколько домов - в них никто не жил: пустые глазницы окон, выщербленные стены. Берег, покрытый серым мелким ракушечником, чуть слышно поскрипывал, звук напоминал скрип качалок, без устали ночью и днем качавших нефть.
В море, впереди, что-то темнело. Это были уже виденные мною остатки разрушенных скал. Я находился метрах в трехстах от метеостанции, у опустелого города. "Все следы ведут сюда..."
В ту же секунду я увидел фары быстро отъехавшей от берега машины.
Пока я был здесь, она находилась по другую сторону метеостанции. Это был, должно быть, приспособленный для езды по ракушечнику с песком мощный "газон" с двумя ведущими осями и высокой посадкой. Водитель шел на скорости по грунтовой, сильно петлявшей дороге в сторону шоссе. По-видимому, он решил пройти ее быстро, в один прием, чтобы не засесть.
Это ему удалось. На трассе машина остановилась. Водитель, как и я, выключил фары, вышел из кабины - мне было хорошо слышно, как щелкнула дверца. Он несколько секунд постоял. Потом дверца щелкнула вторично.
Я дал ему отъехать, осторожно повел "Ниву" к шоссе.
План мой был прост - не приближаться к едущему впереди, пока мы не окажемся перед самым городом.
Гонка Началась.
Он знал дорогу и сразу же легко ушел вперед. Я мчался в полном одиночестве.
Шуршал асфальт. Я держал скорость под восемьдесят с лишним, но впереди было по-прежнему темно, пусто.
"Бала и Хаджинур завезли сиятельного зампреда Рыбак-колхозсоюза в облисполком и занялись Вахидовым и рыбой... - подумал я. - Бала, должно быть, берет объяснение, а Хаджинур созванивается с торгашами..." Ресторан на пристани еще работал.
"Ниву" сильно заносило - я мчался, словно по наледи.
Скоро должны были появиться окрестности Восточнокаспийска железнодорожный переезд, замкнутый перемычкой кусок залива для сброса использованных вод, и дальше старый, Полуразрушенный пост ГАИ...
Внезапно далеко впереди я увидел ощупывающие дорогу полоски света, они показались мне удивительно короткими, словно отрубленными. Там шла машина. Вот ее фары выхватили из черноты информационный щит ГАИ, поднятый под углом полосатый шлагбаум. Я резко прибавил скорость.
В город мы въехали почти одновременно. Незнание топографии города не позволяло мне двигаться параллельными улицами: я принужден был держаться "на длинном хвосте".
Не удалось мне и разглядеть номер машины. Я понял только - передо мной был никакой не "газон", а обычный "Москвич". В полумраке было трудно определить его цвет, что-то подсказывало мне, что машина изрядно потрепана и управляет ею никакой не ас, а любитель. И возможно, нетрезвый.
Так мы тянулись еще некоторое время один за другим, пока неизвестный водитель неожиданно не свернул к Нахалстрою. Мы проскочили центр неряшливой площади с "Парикмахерской Гарегина", с основополагающими жизненными вехами - роддомом и приютом для престарелых. "Москвич" сделал еще два-три поворота, и тут я его потерял.
Было темно. Я мгновенно прекратил преследование, главным было сейчас точно установить свои координаты, тогда утром можно продолжить розыск.
Я выскочил из машины. Прошел вдоль улочки. Глиняные невысокие дувалы. Тусклый свет. Приземистые домики с прилепившимися к ним террасками. Сарайчики. Гаражи.
"Если я точно свернул за ним, машина должна стоять где-то здесь..."
"Второй тупик Чапаева" - значилось на табличке.
Я почти бегом вернулся в машину, включил зажигание.
Панельный жилой дом - с водной милицией и прокуратурой в угловом подъезде - не спал. Идя по двору, я слышал доносившиеся сверху отголоски детского плача, приглушенный смех, музыку.
Окна водной милиции были ярко освещены, словно там отмечалось торжество. Балюстрада водной прокуратуры выглядела тускло. В кабинете у Балы неярко горела настольная лампа.
- Прокурор области вас разыскивает, Игорь Николаевич" - объявил дежурный Баранов. - Он просил сразу ему позвонить.
- Что-нибудь произошло? - спросил я.
- Да нет. Все нормально. Повезли осетрину сдавать - пока не вернулись.
- Следователь приехал?
- Сказал, уложит детей и приедет...
Я поднялся к Бале.
В кабинете было тихо. Мой помощник что-то быстро записывал. Напротив, обняв ладонями виски, беззвучно раскачивался на стуле Вахидов. Я понял, что он молится. Или плачет.
Я включил верхний свет. Вахидов поднял голову. Передо мной сидел человек, увидевший за моей спиной собственную смерть.
Я поманил Балу на балкон.
- Что случилось?
- Парфенов в машине повел себя резко. Сказал, что Вахидова надо расстрелять, как Умара Кулиева, потому что это экономическая диверсия спекулировать осетриной, когда простой народ голодает...
- Ну и подонок!
- Вахидов понял, что начальство от него открестилось. Сделает козлом отпущения... Сейчас он все рассказывает...
- Все?
- Или почти все. Как выручал начальство. А заодно набивал карманы себе и им... - Бала выражался в не свойственной ему решительной манере. - По указанию областных властей он на протяжении ряда лет закупает у браконьеров икру и красную рыбу... Причем в большом количестве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66