- Да вы садитесь, - предложила хозяйка. - Какая правда в ногах...
- Надо ехать: дела... - сказал я.
- У всех дела. - Малыши потянулись к ней. - Да вы не спешите! Может, чайку?
- Прокурор так не придет, чтоб чай тут с тобой пить, - подал голос Баларгимов. - Наверное, соседи что-нибудь наговорили... - Он все стоял у порога. - Богатства наши кому-то спать не дают...
Женщина подняла с пола наперсток и положила на буфет рядом с фарфоровыми рыбками и пачкой молочной смеси. Японская девушка интимно мигнула мне, не меняя выражения лица.
Рядом я увидел фотографию молодой пары - парень в белой сорочке, при галстуке, в шапке рассыпавшихся волос, прижимал к себе улыбающуюся счастливую невесту в белой фате.
- Сын? - Я кивнул на снимок.
- Нет. - Она отстранила малышей. - Это племянник мужа...
Баларгимов за моей спиной нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Я простился. Хозяйка пригласила:
- Заходите, если окажетесь в наших краях...
- А я уж решил, что вы стрижетесь в Доме быта... - Согомоныч повторил тезис: - У каждого человека парикмахер должен быть, как домашний врач, свой! И я хочу сделать вам предложение. Вы будете каждый день бриться у меня, и я буду следить за вашей прической...
Я не ответил, и Гарегин, видимо, воспринял мою заминку как раздумье о совместимости моего высокого должностного статуса с возможностью пользоваться услугами наемника капитала. Он быстро сказал:
- Впредь я это буду делать бесплатно. Я поинтересовался:
- А из чего же вы будете извлекать свою капиталистическую прибыль?
- Такой клиент, как вы, создает репутацию заведению. Всякое капиталистическое производство тратит значительную часть средств на рекламу. Вы будете моей рекламой...
- Боюсь, что меня обвинят во взяточничестве. Или, в лучшем случае, в злоупотреблении служебным положением... Он замахал руками:
- О чем вы говорите! Вы же на суше! Не в акватории. А кроме того, у нас священная традиция оказывать уважение людям, это называется "хэрмет" подарок бескорыстия...
- Если вы хотите, чтобы я поддерживал вашу рекламу, давайте оставим разговоры про хэрмет.
- Будет лучше, если вас станут подвозить ко мне на персональной машине...
Под ровное вибрирование воздуха у моего уха я вернулся к открытию, сделанному мною во Втором Чапаевском тупике.
"Свадебная фотография!"
Жениха - смуглого, с длинными волосами и выдававшимися вперед скулами, в белой, с галстуком, сорочке - я видел впервые... А вот невесту я узнал. Я ее видел вместе с рыбинс-пектором Пуховым вечером, накануне его гибели.
"Вера - жена Умара Кулиева! Выходит: Умар Кулиев - племянник Баларгимова!"
Наемник капитала снял с меня пеньюар, провел щеточкой по затылку, отошел, любуясь своей работой.
- Мое призвание - стричь! А вы, спасибо вам, первый человек, который называет меня правильно. Все остальные дикари зовут меня Георгин Самогоныч... Именно поэтому я предлагаю вам бриться и стричься у меня бесплатно.
Из автомата на углу я позвонил Орезову:
- Достань фотографию Баларгимова и любым способом предъяви ее Вахидову. Только срочно...
6
В прокуроре, надзирающем за местами заключения, я узнал своего сверстника - уроженца того берега. Когда-то нас даже знакомили. Он поднялся мне навстречу - тяжелый красавец с традиционными усиками, как две. капли воды похожий на Эдика Агаева.
- Игорь, - напомнил я.
- Фурман. Это имя. Не фамилия.
- Как имя оно даже симпатичнее.
Мы посмеялись. Я сел и перешел к делу.
- Меня интересуют осужденные по делам, отнесенным к подследственное(tm) водной прокуратуры. Не все, конечно. А только по неисполненным приговорам. Есть такие?
- Одно. - Фурман нагнулся, вынул из тумбочки заварной чайник, налил в него из графина воды и достал кипятильник. На столе появились пиалы, сахарница. - Приговор вошел в законную силу, но еще не приведен в исполнение. УмарКули-ев. Высшая мера наказания.
- Его не помиловали?
- Нет, Учли просьбы трудящихся. Да вот, если хочешь... - Фурман достал из сейфа несколько бумаг, одну протянул мне.
Я прочитал:
"Президиум Верховного Совета... Учитывая степень тяжести совершенного преступления и то, что личность Кулиева представляет исключительную опасность для общества, Президиум постановил ходатайство о помиловании отклонить".
- И когда? - спросил я, возвращая бумагу. Он понял вопрос, хотя я и не договорил.
- Этого не знает никто. Обычно Президиум через Прокуратуру возвращает уголовное дело назад в суд, а суд уведомляет органы исполнения приговора, что уголовное дело пришло... На этом переписка заканчивается.
- А дело Кулиева? - спросил я.
- Пока не возвратилось.
Напротив прокуратуры размещался пневматический тир, тускло выбеленный, с казенными лозунгами ДОСААФ, которые вывешивают обычно только в тирах. С угла, рядом со старой, с выбитыми стеклами, телефонной кабиной пожилой, в пыльном халате казах торговал дынями. Я позвонил Гезель.
- Игорь Николаевич! Это вы? Я вас очень плохо слышу... - ласково, как ребенку, сказала Гезель. Она боялась испугать малыша, который все это время, очевидно, проводил в полудреме, набираясь тепла и нежности на всю свою грядущую жизнь, которая, судя по всему, не обещала измениться к лучшему.
Внезапно мне стало тепло и спокойно.
- Что там, Гезель? Кто-нибудь есть?
- Бала здесь.
- Я же разрешил ему отдохнуть!
- Он тут. Они с Гусейном допрашивают брата Ветлугина.
- Гезель! Скажи, чтобы его не отпускали, я тоже хочу поговорить... А что у Сувалдина?
- В заповеднике спокойно. Бала заказал для вас справку в Институте экологии моря. По поводу икры, изготовляемой браконьерами...
- Отлично. Хаджинур не появился?
- Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66