.. Только теперь, когда вы вмешались и послали телеграммы, я впервые ночью заснул... - Неудачник-старик откровенно рыдал. - Это счастье... Вот записка. Мы получили ее перед отъездом в Москву... Умар Кулиев писал:
"...Почемуя должен быть этой третьей жертвой? Как он будет смотреть Вам в глаза, посчитав свою жизнь дороже моей? Смотрите, какой он человек и что мне пожелал. Если не могуладить это дело, то почему он причинилмнетакую боль? Сам сделал, сам бы и расхлебывал. Какой жестокий человек. Отец, если бы вы могли распутать это дело, я бы все доказал. Отец, сейчас моя судьба в ваших руках, смотрите, как я сглупил, поверя этому человеку, пожалел его. Надо было сначала все рассказать" *.
*Текст записки подлинный, заимствован из уголовного дела (Примеч. автора.)
Они ушли.
- Хотите чаю? - спросила Гезель, открывая дверь.
- Хочу.
- С конфетой? - Гезель почувствовала, что мне грустно.
- С конфетой. - Я сто лет не пил чай вприкуску. Она подала карамель. Шоколадных конфет в магазинах давно уже не было.
- Спасибо, Гезель. Мне и в самом деле было грустно. "Продажное правосудие, продажное следствие..." Раздался звонок - звонила Анна, я по голосу понял, что у нее неприятности.
- Что-нибудь случилось? С Мишей Русаковым? Говори быстрее!
- Нет, нет! Я видела его...
- С тобой?
- С моим дядей... Он самый близкий мой родственник...
- Он заболел?
- Его арестовали! Потом скажу. Я сейчас еду туда.
- Когда мы увидимся?
- Я приду к тебе. Поздно...
- Буду ждать.
Я положил трубку.
"Махнуть на все! Уехать. Жениться на Анне. Подать заявление в мореходку, где учат морскому ремеслу и немногословному счастью сорокалетних балбесов, попробовавших себя на прокурорской стезе".
По закону парных случаев немедленно раздался второй звонок
- Игорь, ты? - Звонила Лена. - Игорь. - Голос жены раздавался, словно в огромной трубе, и как бы отдавался от стен. - Я к тебе приеду. Я решила. У меня есть три дня. Я заказала каюту...
- Не приезжай! - крикнул я. - Потом! Сейчас не надо!
- Почему? Мне звонил Бала! Я хочу быть рядом с тобой. - Каждое слово ее я слышал дважды, повторенное гулким эхом трубы. - И потом, я никогда не была в Восточнокаспийске...
- Ни в коем случае! Тем более на этой неделе... У меня не будет ни минуты свободного времени. - С большим трудом мне удалось убедить ее. Обещаю: через три-четыре дня я приеду сам...
- Это правда? - Она немного успокоилась.
- Правда.
Но я не приехал ни через три дня, ни через пять...
Уходя, я снова увидел такси, стоящее на том же месте. На значительном отдалении виднелась и вторая машина.
В человеке, сидевшем рядом с таксистом, я узнал знакомого следователя бассейновой прокуратуры. Он показал мне на заднее сиденье. Водитель включил зажигание.
- С приездом... - Я сел, и мы быстро отъехали.
- Спасибо. Тихонов просил, чтобы я тебя привез. Завтра мы начинаем...
Бригаду возглавил начальник следственного отдела бассейновой прокуратуры Тихонов. Я его тоже знал.
- Где ваша резиденция? - спросил я.
- За городом. В Доме рыбака...
- Мой помощник с вами?
- Бала? Он дома. Тихонов приказал ему не показываться. Можно все испортить...
Мы выбрались на окраину и ехали теперь мимо маленьких магазинчиков с убогим выбором товаров и по-провинциальному громкой рекламой. Так, крохотный киоск носил название "Обувь к любому сезону", а вывеска над квадратным оконцем в саманном заборе гласила: "Войсковой магазин".
- А какая роль отводится мне? - спросил я. - Тихонов говорил?
Он удивился:
- Ты разве не в курсе?
- Ничего не знаю...
Мы ехали вслед заходящему солнцу, которое медленно скрывалось за горы военного Топографа и Первооткрывателя края.
- Прокуратура Союза предлагает тебе самостоятельный большой участок. Так что заранее поздравляю...
9
Ночью я услышал шум подъехавшей машины, выскочил на крыльцо. Это была Анна.
- Такси то и дело ломалось. - Она совсем замерзла. Я поставил чай.
- Как твой дядя?
- Он в камере. Мне дали свидание.
- Что с ним?
Она только печально положила мне руку на плечо. Тепло и нежность вместе с ощущением покоя вернулись ко мне.
- Он работает заведующим небольшого магазинчика в совхозе. Сам знаешь: все бывает. И в долг дают. И недостача, и пересортица. Эминов приказал произвести внезапную ревизию. Короче, возбудили дело. Уже исключили из партии. Я в полной растерянности...
- Ничего! Скоро они сами загремят!
- Ты недооцениваешь Эминова, милый! Анна понемногу согрелась. Мы поднялись. Я убирал со стола, когда вдруг услышал ее захлебнувшийся громкий всхлип:
- Откуда у тебя эта мерзость?
Я подошел к кровати. Анна показала на маленького, щуплого паучка, высунувшегося из-под подушки, на которой я спал полчаса назад. Вид у паучка был абсолютно безобидный.
- Ты знаешь, что это? - Она вся дрожала.
- Откуда мне знать - скорпион или фаланга? Может, букашка спряталась от бесхвостой крысы? Сейчас я удалю ее...
- Не смей брать в руки! Это каракурт! Черный ядовитый паук...
Паук сдвинулся в сторону, работая длинными, переломанными в суставах членистыми лапками. Его действия напоминали работу крохотного экскаватора с программным устройством.
- Он опасен? - спросил я.
- Очень. Тяжелое отравление, гангренозный распад ткани в месте укуса. - Анна не двигалась. - Судороги, парезы, коматозное состояние. Иногда смерть.
Я взялся за угол подушки, смахнул паука на пол. Это сразу придало ему активности. Членистые лапки каракурта задвигались, тонкая, как комариная, передняя часть конечности быстро, словно палка слепого, исследовала место для следующего шага.
Я раздавил его и смел ядовитые останки в ведро. Потом вместе с Анной мы внимательно осмотрели постель, все вещи и книги, перетряхнули мою одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66