– Вот так-то лучше! – промолвил Джон Гоббс и оглядел свое непритязательное одеяние, совершенно не сознавая, что старый и грубый костюм не скрывает тонкие орлиные черты его лица, изящество длинных, не приученных к труду пальцев и величавую осанку, а, наоборот, контрастирует с ними.
Подхватив оставшиеся пакеты и злополучную шляпную картонку, он снова отправился в путь, а поскольку смекнул, что еще лучшего эффекта маскировки достигнет, изменив походку и осанку, то начал подволакивать ноги и сутулить плечи.
Наконец он добрался до леса и углубился в заросли, то и дело останавливаясь и оглядываясь по сторонам. Евы-Энн нигде не было видно. Дул легкий ветерок, наполнявший лес едва уловимым шелестом листвы, похожим на крадущиеся шаги. Но сэр Мармадьюк, как и положено герою, старался не обращать на него внимания и рыскал туда-сюда по зарослям, пока, вконец утомившись, не остановился передохнуть. В голове у него стучала одна-единственная мысль: Ева-Энн исчезла! Вот тут сэра Мармадьюка объял страх, и, отбросив в сторону поклажу, он начал дюйм за дюймом прочесывать небольшую, но густую рощицу. Тщетно. Тревога его росла, сменившись паникой, в отчаянии он, забыв об осторожности, громко позвал девушку по имени. Ответом был легкий шорох листвы. Ветерок овевал его разгоряченное лицо. Сэр Мармадьюк остановился в растерянности. Вдруг за спиной треснула ветка. Сэр Мармадьюк резко обернулся и застыл под пристальным взглядом двух глаз, следивших за ним из густых зарослей.
– Господи, Ева-Энн, где ты была? – сурово спросил он ее.
– Шла за тобой, Джон, подглядывала.
– А я-то думал, что это ветер! – в сердцах воскликнул сэр Мармадьюк и устало опустился на поваленный ствол дерева. Вытащил из кармана носовой платок невообразимой расцветки, с отвращением взглянул на него, но пот со лба все-таки вытер. Ева наблюдала за ним со все возрастающим изумлением.
– Пряталась! Подглядывала! А тревожусь, что с тобой случилось?
– Я тоже боялась, Джон, потому и спряталась. Я тебя не узнала! Ты ужасно изменился.
– Ужасно? – обеспокоенно переспросил он.
– Эта грубая одежда! Если бы не лицо, я приняла бы тебя за крестьянина.
– В самом деле? – он провел рукой по выбритой щеке. – А я-то полагал, что перемены в моей внешности тебе понравится.
– Так и есть, Джон, ты выглядишь сейчас гораздо моложе!
– Неужели? – несколько опечаленно спросил он.
– Я имею в виду, – пояснила девушка, – что у меня такое чувство, будто на меня глазами Джона Гоббса смотрит молодой человек. Такое ощущение, словно рот и нос у тебя изменились, а подбородок стал крупнее и решительнее. Теперь мне понятно, почему тебя слушаются люди. Джон, ты мне нравишься даже в этой грубой одежде!
– Ты мне напомнила, – он поднялся, – тебе ведь тоже следует сменить наряд. Вот шляпка и платье.
– Шляпка!
– Но собственно, где все остальное? До леса, насколько я помню, я все донес, но потом, наверное. где-то обронил.
– Ты бросил какие-то пакеты, Джон, вон в тех зарослях.
– Так значит ты все это время следила за мной? – спросил он с упреком.
– Да, Джон. А платье какого цвета? Голубое?!
– Да, с рисунком.
– Покажи же, Джон!
За кучей хвороста они отыскали многочисленные порядком потрепанные пакеты.
– Вот, – сообщил сэр Мармадьюк, извлекая из колючего кустарника нечто невообразимое, – это, я полагаю, шляпная картонка.
– У нее весьма помятый вид, Джон.
– Еще бы! – в сердцах воскликнул джентльмен, – иначе и быть не могло, ибо это самая беспокойная и своенравная картонка, с которой когда-либо имел дело человек.
Ева присела на траву, положила сплющенную коробку на колени и принялась развязывать веревки и снимать обертки, руки ее дрожали.
– О! – прошептала она, увидев содержимое злополучной картонки, – это чудесно!
– И похоже, на ней совсем не сказался ее злобный нрав, что и в самом деле чудесно.
– Но я… я никогда не смогу носить ее, Джон!
– Почему же, Ева-Энн?
– Она так прекрасна! Так элегантна! Такую шляпку может надеть только очень богатая и важная дама…
– Вот именно! – кивнул джентльмен, – потому-то я выбрал ее. Надеюсь, она будет тебе к лицу.
– Но, Джон, я всего лишь Ева Эш и…
– Вот именно!
– Но путешествовать по полям и лесам в такой шляпке…
– Ты можешь прикрыть ее капюшоном.
– Капюшоном, Джон?!
– Конечно! Где-то здесь имеется плащ с капюшоном. Но сначала давай откроем эту коробку и взглянем на твое платье.
Затаив дыхание, девушка наблюдала, как сэр Мармадьюк разыскивает нужный сверток. Ее глаза загорелись, щеки раскраснелись, губы затрепетали, и оттого она показалась ему еще прекраснее. И вот элегантное платье с многочисленными складками и кружевами было извлечено и во всем своем блеске предстало взору новой владелицы.
– О! – вырвался у Евы возглас восторга. – О Джон, это похоже на сон!
– Насколько я понимаю, этот сон именуется готовым платьем.
– Я иногда мечтала именно о таком платье… Мои мечты всегда так мирски и тщеславны, но…
– А теперь, дитя мое, тебе следует пойти и переодеться, а я пока позабочусь об обеде.
– Я не голодна, Джон!
– Ветчина и говядина, хлеб, масло и бутылка легкого вина.
– Но, Джон…
– Ева-Энн, пойди и переоденься!
– Хорошо, Джон, но зеркало…
– Зеркало я тоже купил, поскольку всегда держу свое слово! – провозгласил сэр Мармадьюк поднял мешок и вытряхнул его содержимое на траву.
Но вместо многочисленных мелочей из мешка выкатился один слипшийся жирный комок. Сэр Мармадьюк в ужасе отпрянул, а Ева с отвращением взглянула на то, что когда-то было вилками, ножами, штопором и прочими необходимыми вещицами.
– О, Джон! – Ева укоризненно покачала головой, – масло растаяло…
– Да… – растерянно отозвался наш герой, наблюдая как девушка пытается отделить две ложки от бесформенного нечто, прежде называвшееся сливочным маслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87